забыли имя Вечной Девушки, потом забыли ее голос – так редко она говорила. И она действительно замолчала. Ее голосом стал указующий перст. Она указывала им и обыватели, словно прислужники с поспешностью, повинуясь ее царственному повелению, подносили ей желаемое и еще рассыпались бисером, словно это была не городская сумасшедшая, но, по меньшей мере, жена мэра.
С ходом времени Вечная Девушка стала одним из символов города, и уже невозможно было представить без нее течение жизни. Если она долго не появлялась, завсегдатаи озабоченно искали ее глазами в толпе по-прежнему двигающейся по вечерам от театра к саду и наоборот.
Только теперь все круто изменилось на этих трех километрах центральной магистрали города. Специализированные бутики, забитые дорогими шмотками, салоны красоты, рестораны с экзотическими названиями, типа «Русская Флорида», супермаркеты с полками, заполненными иностранными консервами, универсамы с шикарными витринами, яркие рекламные щиты, размещенные на улицах и стенах некогда унылых пятиэтажек, новые здания, отстроенные по последним евротехнологиям. Привычные пивнушки заменили летние кафе на тротуарах, под элегантными радужными зонтами. И даже сами жители этого провинциального города, несмотря на нескончаемые трудности – экономические кризисы, политический дебилизм, распущенность нравов и разрастание преступности, – стали улыбаться чаще. Впрочем, может быть, они всего-навсего, стали смеяться над собой. Или виноват был в этом наблюдатель Задорнов, сыплющий с экрана телевизора свои хохмы о глубинном нутре русского человека?
Вечный кавалер, как и Вечная девушка тоже всегда ходил одной дорогой, той по которой пролегал излюбленный маршрут Вечной Девушки. В межсезонье он был одет в длинный поношенный плащ серого цвета, – не то дождевик, не то пыльник. На голове шляпа. У гастронома «Раздолье» в людном месте, где сновали торговцы и побирушки с испитыми лицами и глазами кроликов, он останавливался и часами стоял, прислонившись спиной к каменному крыльцу. В руке его был зажат букет. В зависимости от сезона это могла быть сирень и черемуха, быстро вянущие одуванчики, или непритязательные цветы палисадников, которые особенно любят старухи маленьких городков.
Остановившись, он наклонял голову к своему букету, и кажется, что-то шептал цветам. Шептал он беспрерывно, вернее, рот его постоянно двигался, но окружающие перестали обращать внимание на его странности, может, уже и не хотели слышать, что же говорит Вечный Кавалер?
Это был старик лет восьмидесяти, с остатками едва улавливаемой былой мужской роскоши. О ней намекал прямой красивой формы нос и по-молодому черные брови, словно две шевелящиеся гусеницы над провалами глаз. В левой его руке был крепко зажат букет, а висящая вдоль туловища правая рука заметно подергивалась.
Очень уж больно было на него смотреть. Чистенький, аккуратненький его облик с трогательным букетом
