х, где поэтов слушают только поэты или втайне пишущие…
И всё-таки потребность в поэзии несомненна, спрос на нее неслучайно будет откликаться на предложение. Предвижу и читателя, который (из простого любопытства или по толчку интуиции) возьмёт в руки книжечку Ирины Горюновой и вдруг почувствует притяжение ее мятущегося женского сердца.
Скажи мне кто ты:
Не моя ль
Печаль, звучащая
В рояле…
Сборник Ирины Горюновой, объединенный требовательным и – я бы сказал – ненасытным темпераментом автора – тем не менее как бы распадается на три части: разделение это чисто литературное, эстетическое. Для меня наиболее интересное – вторая и, особенно, третья часть (верлибры). В первой части Ирина еще в плену традиционной поэтики с её расхожим словарем, от чего искренность ее переживаний заглушается порой некоторой театральностью выражения:
Ты меня одари адом,
Коль иным одарить нечем.
Но и здесь уже – свой голос, свои удачи:
Зона турбулентности земная,
Вихревой таинственный поток
Свою мощь и силу набирает,
По нему иду я как хмельная,
А куда: на запад, на восток?
Я иду: мечтая, сострадая,
В мирозданье просто запятая,
Но стихи свои в него вплетаю,
Прорастая в вечность как цветок.
Во второй части – бунт! Ирина, словно пресытившись книжным романтизмом, гневно врывается в область современной лексики, она предстает перед нами саркастичной, беспощадной к себе и к окружающим. В ее стихах появляются резкость, раскованность и рискованность («Алиса играет ежами в крокет», «Господа, вы сегодня обнулены?»)…
Зато в третьей части, где рифма не нужна, на мой взгляд наиболее цельно и глубоко выражается ее женская нежность и удаль, ее боль и та женская мудрость, которая рождается болью.
там в полном одиночестве я гораздо ближе к тебе, чем здесь.
расстояния измеряются отношением.
Возможности поэта определяются по его лучшим стихам. Сегодняшние достижения отсылают нас к завтрашним – вложение с «процентами»:
Мое тело татуировано картой мира
И на нем пульсирует маленький земной шар.
Увеличиваясь в размерах, он растет и растет,
И постепенно становятся видны страны, города,
Улицы, крыши домов, машины, люди…
Растет земной шар, и я ищу на нем твой дом,
Тебя, чтобы рассмотреть твои глаза,
Заглядывающие в моё сердце и вопрошающие:
Ты есть?
Только женщина вправе отождествлять себя с жизнью (первое женское имя – Ева, кстати, как раз означает «жизнь»!), с самой Землёй и Вселенной. Горе тому, кто это не понимает – тому и достается кара:
Я – зеркало мира. Но больше не отражаю тебя.
Из книги «Отражения слов»
Нищая
В истлевших и мокрых газетах,
В неоткровенных приветах,
Во мгле и тумане, и грязи,
Где улиц сливаются вязи,
И гул подумолкших фантазий
Средь рубища, вшей, косоглазий
Скрывается в гулких мостах…
Там бродит душа неприкаянно,
С отчаяньем нитями спаяна,
И с горечью браком повязана,
И словно кому-то обязана,
На царство ничье не помазана,
Сама же собою наказана
Нечаянно, впопыхах…
Скрывается тщательно-тщательно
И прячется рванью старательно,
И в рубище, кутаясь стылое,
Таит осознанье постылое
Того, что бытье заунылое
Не холит её и не милует —
Сквозь кожу хлестает вразмах.
И нет ни спасенья, ни чаянья,
Бездомности горечь отчаянья
На паперть утянет за грошиком,
В руке её хлебушек крошится,
Душою и телом неможется,
Лишь птицы склюют это крошево
И тризну споют в небесах.
Не люби меня
Не люби меня, пожалуйста, не надо,
Не тревожь души спокойной сон,
Не хочу, чтоб стылость снегопада
Превратилась в бешеный циклон.
Не люби меня, тебя я заклинаю,
Не люби меня, тебя я не хочу,
И
