в самом деле не знала, что Сет ей изменяет, и по-прежнему чувствую себя виноватой, что познакомила их. Николас тоже говорит, что не знал, но тут ничего гарантировать не могу.
– Сет – засранец, – отвечает Зак, бросив кубик и переставляя свою фигурку на шаг от двери в кухню. Оружием убийства оказалась веревка – единственное, что я смогла угадать, а у Зака просто врожденная способность играть в эту игру, поэтому он вообще не ошибается и выиграл два предыдущих раунда сразу же, стоило его миниатюрной фигурке полковника Мастарда войти в комнату.
Николас, согласный играть только за персонажа профессора Плама, недобро косится на Зака.
– Ты с ним даже незнаком, так что помолчи. Он мой друг.
– В таком случае это говорит не в твою пользу. – Положа руку на сердце, чувство страха у Зака отсутствует полностью и он скажет все, что о тебе думает, прямо в лицо. Сплошная нервотрепка. Но сейчас это оружие направлено не на меня, и я разрываюсь между удовольствием от противостояния и неловкостью за своего спутника, испортившего всем вечер. Забыв о своей актерской обязанности изображать стопроцентную влюбленность, я молчу, и Николас, заметив, смотрит на меня, а затем вновь поворачивается к Заку:
– И что это должно означать?
– Это означает, что ты выбираешь дерьмовых друзей, что характеризует тебя самого. – Заку нет равных.
Напротив меня Брэнди крутит в руках свою фигурку мисс Скарлет, рядом с ней Леон не сводит с меня внимательного взгляда.
– Разумеется, Мелисса все еще расстроена изменой Сета, – продолжает Зак. – Ты вполне мог бы промолчать, зная, что у нее есть все основания расстраиваться, но вместо этого бросаешься на его защиту. Раз ты сочувствуешь этому засранцу, значит, тому есть причина – ты видишь в нем себя, значит, ты тоже засранец.
В наступившей тишине можно было бы услышать опустившуюся на стену муху.
Я должна взять своего беднягу-жениха за руку. Велеть Заку заткнуться. Заявить, что мы уходим. Но меня останавливает выражение лица Николаса.
Готовясь ответить, он, поджав губы, оглядывает комнату с заметным презрением. Он считает себя успешным сыном двух состоятельных столпов этого крошечного общества, спасающим объевшееся сладостями население Морриса множеством пломб, которые он ставит направо и налево. Моих коллег он считает ничем не примечательными личинками, ползающими по дну мусорного бака. Они работают в «Барахолке», где продаются головы аллигаторов и подушки-пердушки с лицом Вупи Голдберг, мексиканские прыгающие бобы и чашки, на которых от горячей воды проступают ругательства. Когда он оценивающе смотрит на моих коллег и находит, что в них чего-то не хватает, то забывает, что я одна из них. Для Николаса это Мы против Них.
Брэнди явно встревожена. Она такая милая и жизнерадостная, что вряд ли вообще с кем-то серьезно спорила за всю свою жизнь, и присутствовать при ссоре для нее хуже всего.
– Зак, – запоздало предупреждаю я сквозь зубы.
– Давайте жить дружно, – умоляет
