отца подскакивают вверх.
– Не понял. А на что ты живешь? Мама подкидывает?
Я качаю головой и приступаю к ужину. Стейк чертовски хорош.
– Нет. Я занимаюсь покупкой и продажей акций.
Одна эмоция на лице отца сменяет другую: сначала изумление, затем недовольство, а после появляется интерес. – И много удалось купить-продать?
– Достаточно, чтобы приобрести маленькую недвижимость в Стокгольме. А еще машину.
– Почему ты не использовал те деньги, которые я присылаю каждый месяц?
– Потому что не нуждаюсь в них. Так ты поможешь с машиной?
Он игнорирует мой вопрос.
– И как давно ты занимаешься акциями?
– С шестнадцати лет.
Отец хмурится, задумчиво смотрит на меня, видимо, складывая пазл в своей голове, а потом кивает.
– Конечно, помогу. Но ты можешь спокойно купить себе машину на те деньги, что лежат на карте. Там такая сумма, что хватит на какой-нибудь «корабль» представительского класса. Или на маслкар.
Маслкар мне подходит, такое я люблю. В Стокгольме у меня небольшая спортивная машинка. Не самая дорогая и новая, но доведенная до совершенства мной и Хуго, маминым другом.
– Хорошо, спасибо, – отвечаю отцу.
Как бы ни было, я не неблагодарная сволочь, которая не может сказать «спасибо» за предоставленные возможности. Но из-за необходимости просить о чем-то отца я чувствую себя неуютно. Как будто стою на паперти с протянутой рукой.
– Значит, с шестнадцати лет ты обеспечиваешь себя сам, – задумчиво тянет отец. Я не хочу обсуждать это с ним. Этот вопрос его не касается, он исключительно между мной и мамой. И ее другом Хуго, который помог мне начать, объяснил азы и рассказал, какие акции стоит покупать, а какие сливать, если купил по дури.
– Ты не обидишь Жанну, разговаривая со мной на английском?
– Да кого это волнует? – усмехается отец. – Как уроки?
Уроки… Я почти не помню сегодняшний, потому что боролся со стояком и желанием взять Веру. Мне безумно хотелось овладеть ею, уложить грудью на столешницу и рвать на части, упиваясь своей властью над женским телом. Вера отличный преподаватель, но еще она слишком сексуальная, чтобы думать о великом и могучем. Мои мысли – как и взгляды – постоянно сползали к губам, которые она периодически прикусывала, к покачивающейся под блузкой груди и пальцам, постоянно теребившим карандаш. А стоило ей надеть очки, как меня вообще повело, и желание только усилилось. Тогда-то я и принял решение, что завтра все случится.
– Нормально, – отвечаю коротко, не желая нырять в эту тему. – Пап, Машу надо уволить.
– С чего вдруг?
– Она ко мне пристает.
– Она к тебе или ты – к ней?
Я смотрю на него так, как он иногда смотрит на меня. Вопросительно, слегка изогнув бровь, словно спрашивая: «Ты идиот?»
– Она ко мне. Не люблю полных девушек.
Ладно, не всех. У Порочного Ангела тоже не
