в жестяной коробке в форме сердечка. Сотни писем, некоторые длинные, некоторые короткие, некоторые радостные, другие душераздирающе-грустные. Судя по датам, эти письма копились много лет – некоторые из них были написаны даже до того, как я появилась на свет. Некоторые из них были подписаны инициалами «КБ», другие – «ХБ».
Я гадала, что почувствовал бы папа, если бы узнал, что мама выбросила все его письма.
Но, с другой стороны, в последнее время мне трудно было поверить в то, что она могла испытывать те чувства, которыми буквально дышали эти письма.
Цельные чувства. Совершенные в своей полноте. Часть чего-то божественного.
В последнее время она казалась полной противоположностью всему этому.
Сломленной. Неполной и несовершенной. Неизменно одинокой.
После смерти отца мама совсем потеряла свою гордость. Трудно сказать по-другому. Это случилось не сразу, хоть мисс Джексон, живущая чуть дальше по нашей улице, разливалась соловьем перед всеми, кто желал ее слушать, и рассказывала, что мама раздвигала ноги перед каждым мужчиной даже при жизни папы. Я знала, что это неправда, потому что я никогда не забуду, как мама смотрела на папу, когда я была маленькой. Так смотрит только женщина, которая видит лишь одного-единственного мужчину в мире. Когда он уходил на работу на рассвете, мама готовила ему завтрак, упаковывала для него обед и еще собирала что-нибудь на перекус в промежутке. Папа всегда жаловался на голод практически сразу после трапезы, и мама неизменно удостоверялась, что у него с собой достаточно еды.
Папа писал стихи и работал преподавателем в университете в часе езды от нашего дома. Неудивительно, что они с мамой писали друг другу любовные письма. Слова – это то, чем папа приправлял свой кофе, и то, чем он закусывал свой виски по вечерам. Хотя мама не настолько умело обращалась со словами, как папа, но она знала, как выразить свои чувства в написанных ею письмах.
Когда отец уходил на работу по утрам, мама, улыбаясь и напевая себе под нос, прибиралась в доме и готовила меня к предстоящему дню. Она говорила о папе, о том, как сильно скучает по нему, и писала ему любовные записки, пока он не возвращался вечером. Когда он приходил домой, мама неизменно наливала ему и себе по бокалу вина, пока он мурлыкал их любимую песенку, а потом, когда она протягивала ему бокал, целовал ее запястье, которое оказывалось так близко к его губам. Они вместе смеялись и шутили, словно дети, впервые влюбившиеся друг в друга.
– Ты моя бесконечная любовь, Кайл Бейли, – говорила она, прикасаясь губами к его губам.
– Ты моя бесконечная любовь, Ханна Бейли, – отвечал папа, кружа ее по комнате.
Они любили друг друга так, что герои сказок позавидовали бы им.
Поэтому в тот знойный августовский день много лет назад, когда папа умер, часть мамы умерла тоже. Я запомнила, как в каком-то прочитанном мной романе автор сказал: «Никто из любящих не покидает мир один; они всегда забирают с собой свою вторую половину». Мне было отвратительно, что он оказался прав. Мама несколько месяцев не вставала с постели. Мне пришлось заставлять ее есть и пить каждый день, и я могла лишь надеяться,
