Папе нужно, чтобы ты снова научился дышать сам. Тебе станет лучше, потому что ты мне нужен. Я знаю, люди говорят, будто это родители нужны детям, но это неправда. Ты нужен мне, чтобы я мог жить дальше. Ты нужен мне, чтобы я мог верить миру. Дружок, мне нужно, чтобы ты очнулся. Я не могу потерять и тебя тоже, понимаешь? Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне. Пожалуйста, Чарли… вернись к папе.
Его грудь приподнялась, когда он попытался вдохнуть, и аппараты начали издавать частый писк. В палату вбежали врачи и отняли у меня руку Чарли. Его тело била судорожная дрожь. Врачи стали кричать друг на друга, произносить непонятные слова, совершать непонятные действия.
– Что происходит?! – крикнул я, но меня никто не услышал. – Что случилось? Чарли! – кричал я, когда две медсестры пытались увести меня из палаты. – Что они делают? Что… Чарли! – кричал я все громче и громче, пока меня выталкивали прочь, в комнату ожидания. – ЧАРЛИ!
Поздно вечером в пятницу я сидел за столом в столовой и набирал номер, который когда-то знал наизусть – но которым почти не пользовался в последнее время. Я поднес телефон к уху, услышал гудок, потом мягкий, негромкий голос произнес:
– Алло? Тристан, это ты? – Беспокойство, звучащее в ее голосе, заставило мой желудок сжаться. – Сынок, пожалуйста, скажи что-нибудь… – прошептала она.
Я прижал кулак к губам и ничего не сказал. Потом повесил трубку. Я всегда делал так.
Остаток вечера я просидел один в темноте, позволив этой темноте поглотить меня целиком.
Глава 8. Элизабет
Утром в субботу я была уверена, что вот-вот разбужу всю округу, пытаясь запустить газонокосилку, которая каждые несколько секунд стреляла мотором. Когда Стивен работал на лужайке, это всегда выглядело невероятно просто, однако мне не везло.
– Ну же! – я еще раз дернула за цепочку, пробуя завести мотор, он несколько раз фыркнул и заглох. – Черт тебя побери! – Я пробовала снова и снова, и щеки мои горели, потому что соседи, живущие напротив, уже начали пялиться на меня из своих окон.
Я уже собиралась в очередной раз дернуть за цепь, но тут поверх моей руки легла чья-то ладонь, и я подскочила от неожиданности.
– Хватит, – мрачно сказал Тристан, хмуря брови и раздраженно взирая на меня. – Какого черта вы тут шумите?
Я нахмурилась в ответ, глядя на его поджатые губы.
– Стригу лужайку.
– Вы не стрижете лужайку.
– Нет, стригу.
– Нет, не стрижете.
– Тогда что же я делаю? – спросила я.
– Будите весь этот долбаный мир, – проворчал он.
– Я уверена, что в Англии и так уже никто не спит.
– Хватит болтать попусту, а?
«Хм-м». Непохоже было, что его распорядок дня привязан к какому-то определенному времени суток, так что вряд ли я разбудила конкретно его. Он отобрал у меня газонокосилку, и я осведомилась:
– Что вы делаете?
– Стригу вашу траву, чтобы вы прекратили будить весь
