гораздо приятнее было просто стоять с тобой рядом, чуть-чуть соприкасаясь локтями, говорить о чем-то легком и необременительном, вдыхать этот пьянящий воздух весеннего безумства и чувствовать, как ветер треплет мои волосы.
Подруга с парнем уже махнули на нас рукой и снова убежали купаться, а мы стояли под сиренью и думали – нарвать или нет? Нам хотелось отнести несколько веточек в дом, чтобы и там тоже чувствовался этот божественный аромат, но в то же время казалось каким-то варварством обрывать эту красоту, которая так доверчиво протягивала к нам свои белые цветочки и сама просовывала веточки в окно второго этажа нашей дачи. И меня тогда очень порадовало, что ты сам озвучил все это, и я в очередной раз подумала, что мыслим мы одинаково. А потом мы открыли окно на втором этаже, а сами сбежали вниз посмотреть – будут ли ветки попадать в него. И я задрала голову наверх, пытаясь разглядеть, а когда опустила, то мои губы встретились с твоими, и голова закружилась, и этот жар твоего тела сквозь тонкую ткань одежды… Нет, все-таки, что творит с людьми весна, а?
Пришедшая подруга все расспрашивала меня потихоньку – почему это у меня такое счастливое лицо. А я все отнекивалась. Разве у меня тогда было счастливое лицо? Вроде, обычное. И улыбалась я так же, как и всегда.
А вы с другом куда-то ушли и шептались минут 10. А потом ты повел меня гулять. И мы целовались под каждым сиреневым кустом (их было всего 7, я считала!), а потом сели на лавочку и целовались уже просто так. А когда я открыла глаза, то в твоей руке вдруг откуда-то появилась роза, и ты подарил ее мне. Я была в таком шоке! Кстати, откуда она там взялась? Так и не сознался ведь! Волшебник, блин… Хоть теперь-то скажи!
А потом вы играли нам на гитарах. Я вообще не люблю всякие там пьяные оры у костра под трень-брень на плохо настроенных инструментах. Но вы и правда играли потрясающе! В две гитары, дополняя друг друга. А я еще сидела между вами, такой стереоэффект! Особенно мне понравилась песенка про волшебника, ну точь-в-точь – о тебе! И эта еще, про богов, которые пиво пили. А уж строчки "шли два бога, два поэта, юных мастера" я теперь всегда вспоминаю, когда вы мне вдвоем на глаза попадаетесь.
А потом подруга, поднявшись на второй этаж, вдруг спросила – что это такое написано там маркером на доске? И вот тогда я узнала, что ты, оказывается, вместо того, чтобы приписать слово "диск" к моей фразе "не забыть тебе отдать", приписал только "ся" к слову "отдать". Вы стали надо мной прикалываться, а я, кажется, покраснела (заметно было, да?) и хотела стереть, но вы мне не дали, оттащили меня от доски и уговорили оставить эту надпись. "Вдруг пригодится… Еще и правда забудешь!"
Я пихнула подругу, сказавшую такое, а она ответила мне тем же, вы полезли нас разнимать, в результате все вчетвером оказались на полу, хохочущие и дерущиеся. Кое-как нашли потом – где чьи ноги и руки в этом клубке, и расползлись восвояси.
Нет, все-таки хорошо, что бывает такое время года, когда самые холодные девушки оттаивают,
