через всю левую щеку – от виска до краешка губ.
– Начни с начала. Потом постепенно переходи к главному, – весело отозвался из глубины комнаты тот, к кому он обращался. Оба натянуто рассмеялись, но легче от этого не стало. Молчание становилось все более тягостным.
– Олежка, мы с тобой долго не виделись… – наконец начал стоявший у окна.
– Ну да, а как только я приехал, ты тащишь меня к себе с многозначительным видом, давая понять, что сейчас будет серьезный разговор. А потом стоишь и молчишь, не зная, с чего начать. Может, ты просто соскучился? – опять насмешливо отозвался тот, кого назвали Олегом.
– Мы ведь с тобой всегда были чем-то похожи…
– Ну как же… Оба волшебники и сказочники. Недаром меня вы даже прозвали Оле-Лукойе.
– Это из-за имени – Олег Луконин. Хотя, конечно же, не только… Ладно, речь не о том. Мы с тобой всегда были чем-то похожи и хорошо понимали друг друга. Надеюсь, что и сейчас… Потому что я, если честно, сам не до конца осознаю – зачем и что собираюсь тебе рассказать, о чем спросить, и чего вообще от тебя хочу. Но, надеюсь, ты поймешь это лучше меня. Тебя пояснения не требуются.
– Звучит интригующе. Видимо, мне предстоит сделать какие-то выводы из твоего многозначительного молчания? Потому что пока ты толком так ничего и не сказал, – Олег не спешил оставлять свой насмешливый тон. Но тот, кто сейчас заглянул бы в его глаза, прочел бы там не только веселое ехидство пополам с проснувшимся любопытством. В полутемной квартире его взгляд таил нечто более глубокое и проникновенное, хотя прочесть это было некому – его собеседник стоял к нему спиной, продолжая смотреть в окно. Впрочем, он не нуждался в подтверждении того, что и так хорошо знал. А знал он, что вечно жизнерадостное и, казалось бы, беззаботно-поверхностное поведение в сочетании с веселыми мальчишескими замашками – это всего лишь маска, за которой скрывается вдумчивый и мудрый юный философ с чуть забавным сказочным именем доброго волшебника. Собственно, потому-то он и обратился к нему. Знакомы они были не первый год, поняли друг друга не сразу, но доверяли давно, хотя и виделись не часто. Но вот теперь…
Оле-Лукойе вздохнул. Он не любил долгих предисловий. Особенно между старыми друзьями. Особенно в тех случаях, которые, хоть и считаются деликатными, но на самом деле ничего выдающегося собой не представляют. «Пустяки, дело-то житейское!» – как сказал бы Карлсон. И именно такой беззаботной ухмылкой Олег чаще всего и отвечал, порой прибавляя: «А настоящие проблемы у вас есть?» И был немало удивлен тем, что его собеседник, которого он считал еще более циничным, чем он сам, на этот раз что-то темнит. И не спешит с откровениями, загородившись этой странной фразой – «не знаю, с чего начать…»
Закат догорал. Полутьму комнаты иногда прорезали багрово-огненные блики проступающего из-за облаков солнца. Олег снова вздохнул:
– Слушай, давно хотел тебя спросить… А то никто этого не понимает, и я не исключение. Что все-таки вас связывает со Стасом?
Стоящий у окна на
