– это то, куда я засуну твою башку, если ещё раз так меня назовёшь!
– Ладно, ладно. Прашечка, так лучше?
– Не лучше. Зови по фамилии. Это раздражает меньше всего.
Прасковья, Праша, Прашечка… Параша, чтоб её.
Мамочка у меня огонь. Знала, как подгадить.
Мне, конечно, очень приятно, что меня назвали в честь покойной прабабушки, но это имя в наше время как объявление на лбу крупными буквами: «тренировка чувства юмора, стеби сколько душе влезет. Грустный ослик всё вывезет. Выбора нет».
Вот народ и отжигает в меру своей соображалки. Самое распространённое конечно же: «Девушка Прасковья, из Подмосковья…». Каждый второй доморощенный ловелас считает своим долгом спеть эту серенаду.
Но Глеб пошёл дальше и оказался ещё оригинальней, сыграв на других нотах.
Мальвина, блин.
Сам ты Буратино. Поленом бы тебя по роже…
– Окей, Покровская, – примирительно вскидывает руки Глеб. Какой покладистый. Это потому что ему от меня что-то надо. Но надолго его не хватит. Снова начнёт обзываться. Собственно, одна из причин, почему он меня так раздражает. Я его не трогаю, хрен ли меня касаться? Хорошо ж всё было! Год жили – не тужили, обоюдно не вспоминая друг о друге, зачем портить идиллию? – Выслушай всю ситуацию, – меня подзывают поближе в духе: тсс, иди чё покажу. Класс. Ну прям фетишист-вуайерист в засаде, приманивающий одиноких барышень тёмной ночкой.
И, видимо, я одинокая барышня… Потому что подхожу.
– Ну, давай. Вещай свой гениальный план, – милостиво разрешаю. – Я настроила локаторы.
– Ты ж с сестрой своей не ладишь.
– Это вопрос или утверждение?
– Утверждение. Но вопросительное. Так как?
– Ну… допустим, у нас контры.
– Контры? Да вы друг дружку не перевариваете.
Это так заметно? В универе мы почти не пересекаемся. У неё своя компашка, у меня своя. А вот дома, сука, делим на двоих ванную. И это мой личный болючий чирей на заднице. Болючий, гнойный и мерзкий.
– Ближе к делу, товарищ. Ближе к делу, – тороплю я.
– Не хочешь её проучить? Бабы мстительные, я знаю, – ух ты ж, с какой самоуверенностью заявляет. Прям гуру женской психологии выискался.
Вырвавшийся из меня смешок больше напоминает хрюканье.
– Проучить? Подложив под тебя? Всё настолько хреново, что секс с тобой сплошные мучения?
Ага. А вот уже и не такой самоуверенный. Теперь Глеб смотрит так, словно мысленно заряжает кольт и лупит пулю точно мне в лоб.
– Можем чуток задержаться на пары, и я, не отходя от кассы, докажу тебе обратное.
Меня только что не передёргивает.
– О, нет. Спасибо. Это тоже самое, что искупаться с бомжами в бассейне.
– Обижаешь.
– Да? А кто не далее, как на прошлой неделе обучал в подсобке Машку с параллели ораторскому искусству?
– Ты имела в виду: оральному? – хмыкает Воронцов. То, что их застали и сплетни быстро разнеслись
