почерк друга.
– У Трубицкого. Сам понимаешь, он херню не скажет.
Еле уловимо кивнул и, не заморачиваясь больше ни секунды, пошел на выход. Прежде чем выйти за пределы этого учреждения, нужно было отметиться у нашей заведующей Раисы Николаевны. Она баба нормальная, поэтому проблем никаких не будет. Да тут в принципе ни с кем проблем не возникнет по поводу, чтобы выйти за пределы этого здания. Нашей верховной главе откровенно насрать на всех нас. А после пятнадцати так и вовсе уже готовы напнуть во взрослую жизнь, но не положено. Конечно, не во всех детдомах так, но в этом плане нам повезло. На свободу возможно выйти в любое время суток.
– Раиса Николаевна, я отчаливаю, – не успел затарабанить по двери, как тут же ее дернул на себя, и на одном дыхании протараторил сидящей за столом женщине с высокой прической на голове.
– Дуй, Дроздов, – без какой либо эмоции выдала мне, не поднимая на меня глаза.
– Есть!
Посмеиваясь, хлопнул дверью, на что тут же услышал гневный окрик:
– Дроздов, мать твою!
Мерзко скалясь, направился к выходу и от нетерпения на ходу вытащил пачку сигарет из кармана, выбивая из нее одну и закладывая за ухо. Уж наглеть-таки не буду.
Мельком боковым зрением сбоку от себя заметил движение, но не придал этому должного внимания, продолжая путь. И уже через незначительные секунды понял, что сделал правильно, и даже пожалел, что не включил максимальную скорость.
– Слышь, Дрозд, ты че, опять на заработки отправился? Че ты пуп надрываешь? Нихуя уже из тебя не выйдет. Ничего ты не добьешься! Ты не забыл, что мы отбросы общества? Гены, знаешь ли… Вот ты, к примеру, в папашку своего бухарика пойдешь. Дело времени, Дрозд!
Я и бровью не повел на его иронические выкрики мне в спину. До определенного момента… Все-таки пришлось тормознуть и устало опустить вниз голову.
Он ведь прекрасно знал, как и я, во что может вылиться любой наш разговор. Да какой нахер разговор?! Во что только одна брошенная фраза может нас обоих превратить!
Медленно развернулся, попутно разминая затекшие мышцы шеи, пытаясь хоть как-то успокоить себя и сдержать мгновенно рвущуюся из меня агрессию. Уставился в прищуренные цвета мокрого асфальта глаза Грека. Он не европеец, и уж точно его кликуха не связана с одним из видов спорта. Просто его фамилия Греков. Наша местная блатота. Конечно же, по его мнению и мнению еще кучки неудачников, не имеющих своей точки зрения.
Внимание Грека меня сопровождает вот уже девять лет, с тех самых пор, как я сюда попал в семилетнем возрасте. Казалось, если он меня хоть раз за день не заденет, то жизнь ему станет совсем не мила.
– Слышь, морда охуевшая? Ты бы за базаром своим последил, – ответил с каменным выражением лица.
– Ты обиделся, что ли? Брось! Все мы тут с дерьмецом внутри и пропащими генами, – неприятно оскаблился, глядя мне в глаза, замечая, что я начинаю терять остатки терпения.
– Грек, ты
