мне мама конкретный вопрос, когда я вечером передала ей тему звонка адвоката. И категорично взмахнула рукой. – Делать тебе там совершенно нечего.
Я вздохнула. Если честно, об этом я подумала почти сразу, как закончила разговор с адвокатом. Что я не поеду, что делать мне там нечего, да и, скажем прямо, не хочу. На самом деле не хочу. Представить не могу, как я встречусь с отцом, с его семьей… Нам и сказать друг другу нечего будет. Мне даже любопытно не было на тот момент, честно-честно. Но потом… потом я подумала, что тема наследства в нашей семье – а у мамы и отчима к тому моменту родились двое детей, совсем не лишняя. Меня старались не обделять, платили за мои дополнительные курсы, оплачивали учебники и онлайн-программу, да и меня содержали, что скрывать. Как я ни старалась подрабатывать, если учиться полноценно, времени на подработку остается совсем немного, а потому зарабатывала я настоящие крохи.
– Он же обо мне подумал, – осторожно начала я. – Дедушка. Он что-то мне оставил.
– Настя, нам ничего не нужно!
– Нужно, – заупрямилась я, и, наверное, впервые посмотрела на маму с несогласием. – Нужно, мама. Даже если то, что он мне оставил, нечто символическое, возможно нам будет полегче. Возможно, я смогу оплатить что-то из своей учебы. Чтобы не отрывать от младших.
– Глупости, ни у кого ты ничего не отрываешь.
– Отрываю. – Я поводила ладонью по столу, набираясь смелости. Потом сказала: – Я поеду. И всё узнаю.
– Тебе придётся общаться с этими людьми, понимаешь? С людьми, которые никогда тобой и твоей жизнью не интересовались.
Я легкомысленно пожала плечами.
– Я тоже ими не особо интересовалась. Поэтому не думаю, что меня тронет их отношение. Но я хочу узнать, что оставил мне дедушка. Имею право.
За мои почти девятнадцать лет, это было самым важным решением, без сомнения. Которое я приняла вопреки маме. Но тогда я понятия не имела, что меня ждет. Даже не подозревала, что по каким-то необъяснимым причинам, меня захотят принять в семью. Конечно, немалую роль в этом сыграли журналисты. Про смерть и завещание, про наследование авторских прав на произведения Николая Михайловича, говорили много. И когда всплыло моё имя, общественность загудела, все захотели на меня посмотреть. А я к этому совершенно не была готова. Я не собиралась становиться частью семьи Кауто, у меня была своя семья, но меня никто не спросил. А потом… потом я оказалась под влиянием имени и обаяния отца. Наша первая встреча с ним для меня была весьма волнительна. А для него… не знаю. До сих пор не знаю, когда отец играет, а когда искренен. В его поведении всё давно смешалось. Когда я ехала в Москву, на электричке, была уверена, что моя поездка займет максимум один день. Что мы встретимся, возможно, пожмем друг другу руки, посмотрим друг на друга с любопытством, и на этом наше общение закончится. Мы ведь чужие друг другу люди, отец никогда мной не интересовался.
Помню, что я почти не волновалась, когда входила в офис адвокатской конторы, где меня ожидали. Волнение проявилось лишь в тот момент, когда
