ближе, присел рядом на пол и протянул девушке кофе. – Вот, взбодрись.
Да, никогда она так не проводила утро… Спать, словно в приюте для бездомных, и утром вместо любимого эспрессо с круасанами пить какую-то коричневую жижу.
Но кофе, к ее удивлению, оказался не таким противным, как выглядел. Пока Лера с шумом прихлебывала его, Егор молча сидел рядом. Наконец, вздохнув, спросил:
– Ну и что дальше собираешься делать?
– Ты что, выгоняешь меня?
– Нет. Конечно, нет. Но сама пойми – ты же не можешь оставаться здесь навсегда. Как ты себе это представляешь?
– Да я и не представляю. У меня вообще нет никаких ни идей, ни мыслей.
– Просто, Лер, у тебя есть семья, родные, муж, наконец… Ты о них хоть подумала? – Девушка отрицательно покачала головой. – Проблемы надо решать, а не убегать от них. Ты очень импульсивная.
Лера отставила наполовину опустошенный стаканчик в сторону:
– Я понимаю, но уже поздно что-либо решать. Честно? Я ужасно испугалась вчера, да и что говорить – до сих пор боюсь.
– Дурёха, чего Валерия Самойлова может бояться?
Девушка рассмеялась:
– Егор, ты не знаешь, но я ужасная трусиха. Сам видишь – сижу в норе, боюсь выбраться на свет.
– Это ужасное чувство надо из тебя выбить. Давай вставай, умывайся, приводи себя в должный вид, и мы приступим к тренировке.
8
Лопасти вертолета крутились, со свистом разрезая воздух и пригибая к земле кустарник. Бригада медиков с осторожностью погружали носилки в темное нутро стальной стрекозы. Вера Павловна сбежала по лестнице следом и на миг остановилась, сопротивляясь вихревому потоку и пытаясь поймать дыхание.
Один из врачей, заметив ее, подошёл и подал руку.
– Можно я с ним?
– Вы кто?
Вера Павловна замешкалась, не зная, что сказать. Медик понятливо кивнул:
– Извините, не положено. Запишите адрес больницы, здесь рядом.
Женщина смахнула набежавшие то ли от ветра, то ли от волнения слезы.
– Мам, ты куда? – спросила ее подошедшая дочь. – А как же ужин?
Вера Павловна покачала головой, отмахнулась от вцепившейся в рукав платья девушки.
– Я запомню, говорите.
Медик долго ей что-то объяснял, а может быть, ей так казалось. Время словно растянулось в длинную тягучую резину. Женщина только и поняла, что у Льва Степановича обширный инфаркт, и увидеть его в ближайшее время она не сможет. Бросила последний взгляд на скрывавшиеся в чреве медицинского вертолета носилки, на которых лежал белый, как мел, мужчина, так и не пришедший в сознание. Больше держаться не было сил. Вера закрыла лицо руками и, повернувшись к дочери, уткнулась ей плечо. Даже не помнила, как Мария отвела ее подальше от готового взлететь вертолета, как гладила ее по плечам, утешая, утирая бегущие
