игрушками. И, главное, она знала, что у Антуана – всё хорошо. Закрытая школа процветает, никаких финансовых проблем, всё просто великолепно – идёт, как по маслу.
Она верила любовнику, а де Вилл часто делился с ней своими секретами и планами, и ни одна фраза из их ночных разговоров не попала в печать. Рита совершенно серьёзно умоляла его взять с неё страшную клятву молчания, чтобы, если она проговорится, с ней случилось бы нечто ужасное.
Он долго смеялся, но всё же сделал это. И ей стало легче, хоть это была всего лишь игра.
И всё же женщина ощущала какую-то пустоту. И кошмары про её жутковатый первый раз, преследующие её с того ужасного дня, не прекратились. Ей снилось, что извращенец возвращается с острым ножом (иногда с пистолетом), чтобы зверски убить её.
Женщина старалась не думать о плохом. О своём первом мужчине, который словно выжег в её душе огненное клеймо, о черноволосом психе с завораживающей внешностью, придающей ему сходство с демоном.
Получалось плохо, словно она постоянно носила невидимый плащ дурных мыслей. Тень, от которой невозможно убежать.
Ей нравилось эпатировать публику, создавать сенсации одним своим появлением. Поэтому она явилась на рождественский бал в прозрачном платье. И красивом нижнем белье.
Рита с удовлетворением заметила, как у многих отвисала челюсть, когда их взгляды останавливались на ней.
– Дорогая моя, ну ты совсем уже распоясалась! – хмыкнул Антуан, проходя мимо и пожирая её глазами.
– Но это же бал-маскарад, дорогой, – шепнула она ему.
– Хм, и кого же ты изображаешь? Оригинал какой-нибудь старинной картины? Помню, был один художник… Любил рисовать рыжих и голых. Правда, они были страшными и толстыми.
Они специально отошли подальше, чтобы их беседу никто не услышал.
Когда поток комплиментов иссяк, и он отошёл, ей стало скучно. И даже возмущенное, покрасневшее лицо старой женщины, преподавателя литературы, которая, казалась, готова была вышвырнуть её в ближайшее окно, Риту не развлекло.
Она заметила, что ещё один мужчина странно на неё поглядывает. Сделав вид, что рассматривает золотистое содержимое бокала, женщина рассматривала его в ответ, ощущая дрожь во всём теле. Отчего-то он напомнил ей того извращенца, который не отпускал её во снах.
Высокий худощавый брюнет с резким орлиным профилем, одет в тёмный деловой костюм, несмотря на то, что даже самые старые учителя оделись в маскарадные костюмы. Уступка празднику – платиновая булавка с крупной жемчужиной, небрежно воткнутая в середину галстука и крупное кольцо-печатка, тоже из платины, с несколькими брильянтами. Рита вспомнила его имя – Аврелий Ламборджи. В его внешности её поражала дьявольская смесь чего-то итальянского, жгуче-мрачного, как чёрный перец.
Аврелий ещё пару раз глянул демонстративно-презрительно, а затем удалился в глубину зала.
«Небось, подрочить!» – язвительно подумала Рита, допивая
