н обволакивает всё тело и разум. Зрачки расширяются, кровь неистово бурлит, проносясь по венам, а мысли приобретая некую аморфность, разлетаются, не способные теперь собраться воедино. Человек, будучи не в силах полностью осознать происходящее, совершает свой последний осознанный выдох, вместе с которым будто вырывается короткий, но вместе с тем отражающий всё отчаяние и растерянную беспомощность крик, что царит в угасающем разуме. Вопрос, дрожащие уста способны произнести лишь его, прежде чем навечно замереть в окоченении. Вопрос, гласивший – «Что?». Почти беззвучный, подобно шелесту листвы, он служит некой отправной точкой и, в то же время, символом ещё живого подсознания.
Но вот, роковой вопрос был оглашён и сознание человека застилает туман. Его взор навеки застывает, отныне и навсегда потерявший осмысленность. Вскоре уходит и туман, унеся с собой последние мысли и чувства.
Человек канул в небытие, но в последний миг, он ощущает лёгкость, которую прежде не испытывал. Именно в этот короткий, кажущийся мимолетным миг, что стоит на его пути в абсолютную черноту, человек обретает свободу, свободу от всего. Лишь на одно короткое мгновение, он становится совершенно чуждым своему привычному миру, не испытывая ни радости, ни горя, ни волнения. В этот скоротечный миг, его не заботит будущее, он не думает и не помнит о прошлом, его мысли, проходящие сквозь время, были растворены и обрели некое подобие бесформенности. Тело же, более не просило еды или ухода, оно не чувствовало соприкосновения с этим миром, как не чувствовало своего веса и кажущейся такой привычной, до этого момента, тяжести неба. Всё человеческое существо, как тело, так и дух замирают в этот миг, и наступает всепоглощающая, но уже не вызывающая каких-либо чувств и эмоций пустота.
Но вот, темнота заменяется неясным, иным пространством. Оно, будто осознанно, противясь человеческому существу, вдруг отвергает сознание человека, медленно расплывается и оставляет после себя лишь ощущение некой опустошенности.
Вскоре, от темноты не остаётся и следа. На смену ей, в ещё нераскрывшиеся глаза, ударяет яркий, кажущийся почти враждебным после абсолютной черноты, свет.
Чувствуется, что всё вокруг имеет некую форму, но детали столь расплывчаты, что человек не может распознать ни одну из них. Он, вдруг, снова ощущает пресловутое давление неба и тяжесть своего тела. В его уши, словно раздирая царящую ещё мгновение назад тишину, врываются негромкие по своему существу, но теперь кажущиеся оглушительными звуки. Вместе с тем, приходят и приятные чувства. Человек вновь обретает так не ценившееся при жизни, а после и вовсе казавшееся утерянное навечно, великолепие своего дыхания. Жадно глотая воздух, словно спасённый утопленник вынесенный на берег, он катается по будто каменному твёрдому полу, боль, от соприкосновения с которым, человек теперь также чувствовал.
Наконец, пространство вокруг обретает форму. Из, казалось бы, такой яркой далёкой пелены, выплывает разожжённый камин. В тёмных углах, медленно и не спеша, вырисовываются шкафы, доверху забитые книгами. Они загораживают собой всё пространство вокруг, словно намеренно, скрывая за собою стены комнаты, от ещё замутнённого и неясного взора очнувшегося.
В центре комнаты, проявляясь из аморфных неясных фигур, показался небольшой круглый столик, подле которого стояли два высоких кресла, по всей видимости, обитых серой плотной кожей.
Немного придя в себя, человек обессилено упал в одно из кресел. В его голове снова кружились миллионы мыслей, но не одна из них не смогла получить хоть какое-то развитие, так и ускользая в темноту подсознания. Дабы придать большую ясность своим ощущениям, он решает сосредоточиться на окружающей его обстановке. В начале, его внимание привлекает, выпирающий из стены напротив, камин. Несмотря на то, что в топке, казалось, во всю полыхает огонь, в комнате ощущалось довольно прохладно. Человек был одет лишь в тёмно-синие брюки и тонкую серую футболку. По его коже, то и дело, пробегали мурашки. Он всё продолжал смотреть на камин, чей размер и некая, пускай и уловимая, но в то же время, неподдающаяся осмыслению величественность, моментально приковывала к себе почти трепещущий взгляд. Сам камин представлял собой необычайно массивную, почти гротескную фигуру. Его нижняя часть была подобна замысловатой арке, в центре которой, выбрасывая языки пламени, горел очаг. Стенки каминной арки были вырезаны из камня, в них угадывались едва уловимые, больше напоминающие грубые эскизы небрежного художника, фигуры. Из-за чересчур большого количества мелких деталей и рисок, изображённая сцена слабо вырисовывалась. Но даже так, можно было определить, что все изображённые на стенках фигуры, будь то существа или люди, как бы поддерживали нависающую над ними гранитную плиту, величаво возложенную поверх основания и представляющую собой немыслимых размеров полку. Она была ничуть не захламлена, напротив, лишь только небольшие металлические чаши располагались на её углах, по обеим сторонам камина. Будь они пусты, человек принял бы их за обычные простые подсвечники, из чаш которых торчали тонкие металлические иглы и на каждую иглу, был насажен небольшого размера куб. Толщина граней каждого куба, не превышала ширины
