тростинки. При виде Айви они тут же встали. Шэнь схватил дочь за предплечье и повел к входной двери.
– Остин, нам пора, – резко обратилась Нань к сыну.
– Но я еще не доел!
– Один… два… тр…
Остин ринулся к матери, вытирая хлынувшие слезы.
– Спасибо, что пришла, – Гидеон в нерешительности замер у двери.
– Пока, милая, – попрощался мистер Спейер. – Надеюсь, скоро увидимся.
Айви не могла взглянуть ни на отца, ни на сына. Ей казалось, будто происходящее вокруг – плод ее воображения, а на самом деле она сейчас лежит в ванне. Дорога до машины была такой утомительной и заторможенной, словно все и правда происходило под водой: вот синхронно включаются разбрызгиватели на газоне, вот равномерно переливается на солнце изумрудная трава, а в воздухе стоит сладкий аромат жимолости, который еще не один год будет преследовать ее во снах.
Как только они переступили порог дома и закрыли за собой входную дверь, Мэйфэн постаралась удержать Нань, рука которой устремилась к уху Айви. «Беги. Давай. Быстро!» Но это не особо помогло: Нань схватила из миски апельсин и бросила им в убегающую дочь. К своему несчастью, Айви в этот момент обернулась, и летящий фрукт попал ей прямо в лоб. По носу потекла холодная струя. Поначалу она подумала, что это кровь, но провела по коже пальцами и увидела на них полупрозрачную жидкость. Апельсин от удара лопнул пополам.
– Сейчас я преподам тебе урок, – заявила Нань.
Айви собралась с духом. Мать быстро прошла мимо нее к их общей с Мэйфэн комнате, так что девочку обдало волной воздуха. Распахнулась дверь. Спустя мгновение Айви поняла, что происходит.
– Нет! Не надо!
Она встала перед матерью, отчаянно защищая свой комод, но та оттолкнула ее и, по очереди открывая ящики, принялась охапками выбрасывать из них одежду. В какой-то момент ей попался черный кассетный плеер с изношенными наушниками.
– Это ты ей купила? – развернувшись, спросила Нань у Мэйфэн.
– Да, – опустив голову, ответила сознающая свою причастность к происходящему Мэйфэн. И красть, и врать она умела хорошо.
Нань сунула руку в очередной ящик. Ее движения ускорились. Черные колготки. Рваные джинсовые шорты. Серебряные кольца. Пенал с наполовину использованной косметикой. Три просроченные библиотечные книги. Стопка кассет. Платье с узкими лямками, которые Айви рассчитывала когда-нибудь надеть на школьный бал; зацепившись за угол комода, оно полетело на пол, словно пронзенная стрелой птица.
– Всегда считала тебя прохиндейкой, – задыхалась Нань, – но я даже представить себе не могла столько вещей!
Она замолчала, видимо, от переизбытка чувств. Даже Шэнь, тихо вошедший в комнату, не осмелился пресечь мародерство, которое учинила его жена. Но когда дело дошло до дневника в кожаном переплете, Айви будто проснулась от гипноза, в который ее ввели тонкие, как у паука, пальцы матери, царапавшие обложку.
– Прекрати!
