что-нибудь поярче, чтобы взбодриться… Хочется сделать тебя веселой и энергичной… – Суньжи осмотрелась. – Где ты?
Айви взяла белое платье из плотного хлопка и направилась в примерочную. Надев туфли, она посмотрелась в зеркало – и едва себя узнала. Нежный овал лица с ярко выделявшимися темно-коричневыми бровями обрамляли вьющиеся волосы, кожа буквально светилась – за последнюю неделю она перепробовала кучу питательных кремов. У платья была необычная жесткая драпировка, благодаря чему она казалась более женственной.
Она посмотрела на ценник и почувствовала, как от отчаяния задрожал подбородок.
– Тебе не кажется, что оно меня старит? – в шутку спросила Айви у Суньжи.
Четыре тысячи юаней от матери, выданные ей на летние каникулы, едва покрывали стоимость одних только туфель.
– Вовсе нет! – в один голос защебетали тетя с продавщицей. – Ты похожа на благородного лебедя! Или танцовщицу! Такой оттенок белого впору только красавицам с идеальной кожей.
– Мы берем все, – добавила Суньжи, вытащив кредитную карту из дизайнерского кошелька с изображением Микки Мауса.
Девочка хотела было возразить, но тетя в очередной раз издала свой фирменный глубокий смешок и только махнула рукой.
Поначалу Айви, держа в уме бабушкины наставления (бесплатный сыр бывает только в мышеловке), ощущала себя вечной должницей, пользовавшейся щедростью тети. Почуяв неладное, та в любой момент могла бы сменить милость на гнев, сочтя племянницу неблагодарной нахлебницей. Но по мере того, как сменяли друг друга дни, состоявшие из дегустаций изысканных блюд, частных экскурсий, нескончаемой вереницы торговых центров и беспрестанного мелькания кошелька с Микки-Маусом, то и дело выныривавшего из сумочки благодетельницы, терзавшее Айви чувство смутного беспокойства начало стремительно таять. Хотя блеск золотой кредитки, которая вновь и вновь появлялась для оплаты очередной покупки, по-прежнему вгонял ее в краску, она уже не пыталась сделать вид, что собирается расплатиться за все своими жалкими четырьмя тысячами, – они так и остались нетронутыми, – и поубавила энтузиазма по части горячих благодарностей, боясь показаться лицемерной или и того хуже – жалкой.
– Ты – часть семьи, – однажды сказала ей тетя после очередного через силу выдавленного «спасибо». – Когда ты еще прилетишь в Китай? Да и зачем зарабатывать деньги, если не можешь их тратить?
С этим трудно было поспорить. Она тратила на Айви столько же, сколько на одежду двум детям, мужу и самой себе. Подарков не получала только аи. Первое время Айви жалела женщину, которая день и ночь возилась с кричащими детьми в надежде их успокоить. Троица неотступно следовала всюду, куда бы ни направились две путешественницы в бежевых брюках и белоснежных кроссовках. Но однажды вечером в Гонконге Айви заметила, что Суньжи вручила аи конверт с «бонусом» за поездку, и пришла к выводу, что не за все
