можно как-то смириться. А вот с его «штатными» обитателями…
Вот и сейчас мажордом Густав Пилей, заявившийся с визитом «вежливости» в покои дона Хайми, не мог не вызывать раздражения: хотя бы своей лисьей ухмылкой профессионального придворного прихлебателя, и медоточивым голосом матёрого лизоблюда:
– … а известно ли уважаемому дону Ричарду, что Его Величество, наш драгоценный Светоч Первый, сегодня, во время торжественного обеда по случаю Праздника Первой Ласточки изволил высказаться в отношении вашего способа проводить досуг весьма недвусмысленно? А именно: «Доколе наш главный Ассенизатор будет слоняться по низкопробным борделям, когда в его распоряжении – весь мой Двор?!»
Ричард Хайми сдержал ехидную ухмылку, а так же рвущиеся на уста нелицеприятные сравнения, типа, что почти все «благородные» дамы при всех своих регалиях и титулах сильно напоминают…
Стадо перекормленных коров. К тому же в большинстве своём ещё и самовлюблённых, тупых и старых. Но банальная осторожность – во-первых, знал, что чёртов Пилей фактически превосходит реальной властью даже премьер-министра, а во-вторых – отверстия в трёх стенах кабинета, а проще говоря – первой из двух комнат, предоставленных в распоряжение Хайми, проделаны неспроста! – заставила ответить вежливо и политкорректно:
– Это слишком любезно со стороны Его Величества! Как мог я себе позволить такие вольности в поведении, сколь высоко я не ценил бы ослепительную лучшую половину его Двора! Ведь я, хоть и дон, и в двенадцатом поколении, осознавая свою… э-э… неродовитость, никогда бы не осмелился домогаться внимания всех уважаемых и высокородных прима-донн Двора нашего высокочтимого монарха! Это значило бы продемонстрировать неуважение к гостеприимству Его Величества, и почти открыто бросить вызов всем нормам приличия! И выставило бы меня в невыгодном свете – словно я презираю высокородных и высокопоставленных мужей, или отцов тех, кого я, предположим на секунду такую возможность, захотел бы… э-э… отметить своим вниманием! И Его Величество мог бы посчитать, что я открыто смеюсь над их чувствами к своим половинкам, или дочерям!
Но, разумеется, я рад, что вы, высокочтимый донн мажордом, сообщили мне то, что сказал Светоч Первый! Ведь такое высказывание Его Величества освобождает меня от сомнений в том, достоин ли я пытаться выяснить, смогу ли добиться благосклонности кого-нибудь из этих благородных прима-донн! И я несомненно поспешу воспользоваться его любезным… Почти предложением! Ведь я ни в коем случае не желаю, чтоб Его Величество подумал, что я пренебрегаю оказанной мне честью!
– Я рад, уважаемый доН, – слово «дон» хитро ухмылявшийся в иссиня бритый подбородок царедворец намеренно произносил так, как, собственно, это и было положено – с откровенно коротким «н», подчёркивая лишний раз действительно не слишком высокий фамильный титул Хайми, и его низкий прежде социальный статус. Сейчас слегка повысившийся в табеле о рангах только благодаря тем успехам, которых он добился на поприще Зачистки, – что вы абсолютно верно истолковали замечание Его Величества. Ведь то, что вы, как бы это помягче… Пренебрегаете возможностями, которыми столь благородный и опытный рыцарь мог бы при желании пользоваться, на самом деле говорит в глазах Его Величества и Двора лишь о том, что вы… Не слишком высоко цените наших дам!
– Мне больно слышать, как моё самое банальное смущение, пиетет, и трепет пред достоинствами столь ослепительных и благородных донн может, оказывается, быть истолковано столь… Превратным, я бы даже сказал, извращённым, образом! Но.
Как я уже имел честь сказать, отныне все мои помыслы и старания будут направлены только на то, чтоб обнаружить, на кого из божественно прекрасных и безусловно желанных прима-донн мои… э-э… Достоинства, как вы их называете, несомненно, льстя мне, и сильно их преувеличивая, смогут произвести… Соответствующее впечатление!
– Это поистине замечательно, уважаемый дон Хайми! И я несказанно рад, что отныне прекратятся гнусные и недостойные сплетни, что ходят между некоторыми недостойными представителями обслуги! В частности, будто бы вы…
– Что – я?
– Ну, как бы это вам потактичней… Словом: пренебрегаете нашими дамами только потому, что там, в городе, больше интересуетесь… Молоденькими мальчиками!
Хайми не придумал ничего лучше, как непринуждённо рассмеяться:
– Ха-ха-ха! Неужели кто-то может верить столь глупым… И гнусным слухам?! Ведь, если честно, жрицы любви тех самых «низкопробных» заведений, которые я посещаю, наверняка успели распустить про меня… Совсем другие слухи!
– И это верно. В частности, почти все они подтверждают, не без некоего… восторга, что уж если вы изволите выбрать даму на ночь, то не… э-э… прекращаете своих усилий, пока не вскочите в седло пять-шесть раз! Что поистине – производит самое отрадное впечатление даже на… э-э… опытных и сильных наших доннов.
И именно эти-то слухи, хоть и полученные и от столь
