ее ямочки на щеках, ее длинная шея, ее темная коса и мушка над губой.
Кольцо бабы Нади, уложенное мне тайком, я обнаружил в кармане уже на подступах к самой горячей точке после псевдоперемирия. Со всех сторон наши палили по старому терминалу аэропорта. Оттуда летела «обратка». Наводчики подожгли из «подствольника» старый «Рено» для ориентира.
Канонада не стихала. Мы подбирались к ближнему сектору обстрела, неся на себе миномет, гранатометы «Мухи» и ящик с патронами для АК47. На втором этаже девятиэтажки, пока бежали вверх по лестнице, встретили нестарую женщину в платке и потертом розовом пальто. Спросили, чего она здесь, чего не эвакуировалась. А она в ответ:
– Я свое отбоялась, милок! Идите, куда хотите, а я отсюда ни ногой. Разве что в могилу.
– Подвал тут хотя бы есть? – спросил я. В ответ тишина. – Уведи мамашу от греха подальше!
Паренек из расчета взял было женщину за локоть, но она резко отдернула, прошипела что-то и шмыгнула в свою квартирку…
«Да… – подумалось мне. – Сам черт ногу сломит, когда начнет уговаривать наших баб выжить». Времени на уговоры упертой мадам не было, надо было закрепиться на самой выгодной точке и выполнять приказ.
Мы прикрывали бойцов с шевронами «Спарта», которые штурмовали терминал, используя передвижную технику, и лучшая точка для выполнения этой задачи находилась на крыше жилого дома. Война и сострадание – самый нелепый альянс…
«Укропы» деблокировали котел и отправили к обороняющимся «вийсковым» механизированную колонну из танков и «Нонн». Моим двум расчетам, засевшим на крыше полуразрушенного жилого дома, была поставлена задача утюжить квадрат, где предположительно засели украинская аэромобильная часть и правосеки. С собой у нас было кассет пять по четыре мины в каждой. Информация о присутствии иностранных спецов в аэропорту пока не подтвердилась, но теперь казалась все правдоподобнее. Разглядеть что-то даже в бинокль не представлялось возможным.
Стихло все так же стремительно, как началась атака. Мы свой боекомплект отстреляли. У обороняющихся хватало провизии и боеприпасов. Все были уверены, что в старом терминале есть катакомбы, ведущие к контролируемому «укропами» населенному пункту. Отсюда стойкость «киборгов». Затишья сменялись перестрелками. Кругом торчали наши флаги, но вылазки врага и его непрекращающееся ожесточенное сопротивление ставили крест на заявлениях о контроле над воздушной гаванью.
Спускаясь вниз по лестнице, я заметил, что квартира, куда шмыгнула упрямая гражданка в розовом пальто, открыта. Замок выбило ударной волной. Я вошел. Как обычно, тихо. То, что я увидел, меня поразило не на шутку. Мамаша перебинтовывала украинского десантника – форма лежала рядом. Оружия не было. Направив на него дуло автомата, я спросил, не знаю зачем, именно это:
– Ранен серьезно?
– В руку и в плечо. Осколками.
– А вы кто? – обратился я к даме.
– Я мама.
Она смотрела на меня с мольбой. Не с требованием помочь,
