Отчего же.
Быстро прошла в кабинет, захватила с собой его ноутбук, на котором был большой семейный архив. Тысячи, миллионы сделанных с любовью фотографий, на которых они улыбались, были вместе. Были.
Вернулась в кухню.
Не сотрешь воспоминаний?
Удалила все.
Все свои фотографии. Все, где она была с ним или поодиночке. Оставила только те, на которых он с сыном. Ребенка в это не надо вмешивать, он уже достаточно взрослый, будет делать выводы сам.
Но этого было мало. Ничтожно мало. Проклятый молот обиды продолжал раздавливать ее изнутри, заставляя ощущать свою беспомощность и бессилие.
Что делать, чтобы не чувствовать себя использованной прокладкой? Что?
Мстить?! Вера расхохоталась. Да. Месть сладка!
Он изменил первым, значит, справедливо будет переспать со всеми его друзьями и знакомыми?! Справедливо! Ославить его на весь мир, вытряхнуть все его грязное белье. Еще как!
Бл***… Да, справедливо. Но, видит Бог, не собиралась Вера даже ради мести в этом дерьме мараться. Противна сама мысль. Ее чуть не вырвало, как представила. Нет, все будет не так.
Вера встала, заходила по кухне, потом, скрестив руки остановилась у окна, глядя в ночь. Надо признать поражение. Проговорить про себя эти ужасные слова и принять истину.
– Ты стала бывшей, признай это.
Их отношения разладились еще пару лет назад. У Вовки случился сложный перелом, она полгода над ним, как орлица… Пришлось сесть дома на радость мужу, он всегда этого хотел, чтоб не мелькала. Наверное, она просто закрывала глаза на очевидное, а может, ей требовалась передышка, и она, думая, что может на него положиться, позволила себе эту передышку? Что теперь гадать?
Но именно тогда, в тот период Александр и стал отдаляться. Пошли его совещания и командировки бесконечные… Просто, все происходило как-то постепенно, наверное, потому она и не придала особого значения. Не поняла, что измены его начались еще тогда. А, может, и раньше? Может, так было с самого начала?
Глаза закрылись сами собой, из горла вырвался болезненный хрип.
Он… был с кем-то, а потом приходил в ее постель. А она…
Крепко сжала кулаки, чтобы ногти впились в ладонь. Чтобы боль телесная заглушила душевную боль. Отвращение ко всему, что у них было, причудливо смешалось с самым дорогим и сладким. С памятью тела, для которого не существовало растоптанной гордости хозяйки, оно верило лишь своим воспоминаниям. А теперь получалось, что и эти воспоминания ложь. Прах. Черепки.
Бывшая… Звучит так, будто уже умерла.
Застыла, глядя в окно. Непрошеные слезы потекли и в горле запершило. Достал ее Верховцев, до глубины души, до печенок достал. Но ведь у слез есть чудесное свойство. Они вода, а вода смывает все грехи и печали. Мрачно усмехнулась, это сколько ж надо слез, чтобы все смыть?
И все же момент слабости прошел.
***
Глаза прищурились, взгляд сфокусировался на мерцающих огнях вечно
