указанный на ней номер.
– Эвка, давай я позвоню, если боишься? – Маня, уже не первый день видящая мои сомнения, подтягивает коленки, обхватывает их руками и осторожно трогает подкладку куртки лежащей на столе. – Дорогущая, наверное.
Киваю невпопад, то ли соглашаясь с ее предложением, то ли предположением о стоимости, и дёрнув подбородком прячу визитки обратно, а саму куртку в шкаф. Вроде бы и сказать спасибо хочется, и ступор накатывает, как в памяти всплывает тот вечер.
«Завтра. После репетиции точно позвоню,» – мысленно киваю своим мыслям и с каким-то облегчением закрываю дверь шкафа-купе, разворачиваясь к соседке по съемной квартире – единственной, кому рассказала о том, что на самом деле случилось. Родителям не скажешь, с ума сойдут раньше. Как сама не свихнулась, не знаю. В памяти – каша из разрозненных картинок, насквозь пропитанных леденящим душу ужасом, лица перекошенные животной похотью, ощущение шарящих под юбкой потных рук и безысходности. А потом две вспышки, снова чьи-то руки, но уже другие, и голос, голос, голос. Он все время что-то спрашивает, я ему отвечаю – все что угодно, лишь бы не видеть те лица. Подъезд, квартира, закрыться на все замки, моргнуть светом…
Манька больше меня ревела на кухне и выпросила на работе целых три выходных, чтобы не оставлять меня одну – побоялась, что я натворю непоправимого. Мне в ее голове так и виделось залезть в петлю, наглотался таблеток или располосовать себе вены. Ничего из этого, конечно, я делать не собиралась. Выревелась, когда спал первый шок, и забралась отмываться в ванную, увидев свои перепачканные ладони. Потом ещё раз, когда допенькала, что не приди ко мне на помощь этот парень со своим другом, три отморозка, увязавшихся за мной буквально от дверей школы, точно сотворили бы то, после чего жить не захочется. И уже с Манькой, вернувшейся со смены и своих занятий. Срезала, называется, на свою голову, пытаясь оторваться, вместо того, чтобы вызвать такси или идти по нормально освещенной улице, и нашла приключений на задницу. Тихий ужас. Передернув плечами, забираюсь на свою кровать и чуть ли не в точности копирую позу Маньки, а она спрыгивает со своей и садится рядышком, обнимая так, будто сможет закрыть собой от дурных мыслей:
– Эва, я теперь тебя встречать буду.
– Мань, ну вот тебе делать больше нечего? Мало своих забот? Через полгорода мотаться станешь?
– Стану. Зато вдвоем не так страшно. И я знаешь как кричу, если что? Всех на уши поставлю!
– Если только, – улыбаюсь, обнимая голосистую подругу.
Что-что, а визжит она по любому страшному поводу, так, что уши закладывает. Сама худющая, как смерть – смотришь, того и гляди сломается, а голосина ого-го! Уговорила как-то раз ее сходить со мной в кино на новую часть «Пилы». Так через двадцать минут нас с Манькой оттуда выпнули поганой метлой как раз за эти самые ультразвуковые визги. Ещё и деньги за билеты возвращать отказались. Обидно, конечно было,
