емым куполом.
Роберт Оппенгеймер сказал: «Когда учёный видит нечто, что кажется ему техническим открытием, он хватается за это «нечто», осуществляет его и только потом задаёт вопрос, какое применение найдёт его открытие. Потом, когда само открытие уже сделано». Так вышло и со мной.
Как и многие идеалисты не от мира сего, одухотворенные некой сверхидеей, я слишком долго жил мечтой создать нечто выдающееся – то, что послужит на благо обществу. Что объединит людей и упростит им жизнь. И что в нужный момент спасет эти самые жизни. Я верил, что способен найти решение – гениальное, но простое в мелочах. И именно там по традиции и спрятался дьявол.
Я чуть крепче сжимаю рукоять пистолета и, вяло осмотрев его со всех сторон, медленно подношу к своему подбородку.
Нет. Я никого не спас. Вместо этого я положил начало чему-то разрушительному. И только сейчас, сидя посреди разрушенного помещения на обломках проекта всей моей жизни я начинаю понимать, насколько ужасным было это создание.
Я изобрел не спасение человечества, а его гибель с часовым механизмом и группой подонков у руля.
Но сегодня все закончится.
Палец медленно давит на спусковой крючок, словно я все еще не уверен в том, что собираюсь сделать.
Но другого выбора у меня не остается. Я последний человек, которому известен «от и до» алгоритм, и моя смерть – единственное, что так или иначе поможет людям.
Медленно выдохнув, я резко зажмуриваюсь и нажимаю на спусковой крючок до упора.
Щелчок.
– Эй!
Месяц назад
Москва никогда не спит. Первый год здесь я тоже засыпал с трудом, особенно на своих весьма условных выходных, которые не изматывали меня настолько, чтобы я падал на кровать без задних ног. Даже присутствие Киры рядом помогло лишь отчасти, но она всегда знала самый быстрый способ, чтобы утихомирить рой беспокойных мыслей в моей голове и найти для меня точку внутреннего равновесия, пусть и временно.
Так и сегодня: я захожу на кухню после сомнительного четырехчасового сна, чешу лохматую макушку, которой словно пытался наэлектризовать все подушки в доме, с хрустом потягиваюсь и с сонным прищуром смотрю на Киру у кофемашины. Моя жена, как и всегда, пританцовывает мод легкую музыку из колонки, где играет идеальный плейлист, подобранный «Электой». Конечно, а кем же еще?
Я усмехаюсь, и Кира оборачивается на звук.
– О, ты проснулся, – улыбается она и, подойдя ко мне, легко целует в губы. Эта наша прекрасная и нерушимая традиция, которая сохранилась даже спустя пять лет брака. Надеюсь, так будет и дальше. – Кофе готов, завтрак на плите, а я в магазин.
– Сейчас? – хмурюсь я и мельком смотрю на наручные часы. – Девять утра, какие магазины?
– Не ворчи, – Кира легонько тыкает в мой нос указательным пальцем и возвращается к кофемашине, а я покорно направляюсь следом. – Молоко закончилось.
– О, нет, какой ужас, – без особых эмоций выдаю я, почесывая щетинистую щеку, и обнимаю Киру со спины, зарываясь лицом в ее светлых локонах. – Да к черту это молоко.
– А как же капучино? – Кира ловко поворачивается в моем «захвате» и кладет руки мне на плечи. – Мы с тобой оба знаем, каким невыносимым ты становишься, если начнешь день без капучино.
Я недовольно поджимаю губы.
– Тогда закажем доставку.
– Ради одного молока?
– Добавим что-нибудь еще, – я определенно не собираюсь так легко сдаваться и обнимаю Киру чуть крепче.
– У нас все есть, – шепчет она мне на ухо и улыбается. Кира всегда была крайне настойчивой и в своем упрямстве может переспорить и торговцев сетевой косметикой, и распространителей «Библии новой эпохи». Так было всегда, сколько я знал ее до нашей свадьбы и после. Так осталось и сейчас. – Да и я не прочь прогуляться. Там наконец-то солнце, – Кира кивает на окно, за которым, и правда, видно ярко-голубое небо без единого намека на тучи. А ведь последнюю неделю, если не дольше, город тонул в бесконечных дождях и серости, которая выбивала последнюю радость у тех, кто, поглощенный работой, едва успевает перехватить остатки солнечного света в редких перерывах во время работы. К счастью, я при своем статусе имею полное право приходить в офис, когда захочу и во сколько захочу (или не приходить вовсе). И это не дань наглости, а заработанная долгими годами упорного труда привилегия создателя «Электы».
– Давай спросим у главного специалиста в этом доме? – предлагаю я и, отпустив Киру, активирую на наручных часах приложение, которое давно вытеснило «Сири» и известные ей аналоги.
Кира с укором и улыбкой качает головой.
– Ну, вперед, ковбой.
– Электа,
