и прижал их к корпусу, в стыках зашипел пар и распространился острый, бодрящий запах драконьего масла. Дракон склонил голову и посмотрел на нее с блеском в глазах.
«Молодец, дружок», – подумала Мили и улыбнулась.
Он не был живым. И никогда не мог им быть. Она не хуже, чем кто-либо, знала границы магтеха, и все же какой-то крошечный проблеск надежды, сомнения, не давал ей покоя. Папа всегда говорил, что их дракон был чем-то бо́льшим, чем просто совокупность частей. Ее улыбка омрачилась, когда она постучала по восходящей глади крыла. Жаль только, части эти были такие дорогие.
– А ты хорошо над ним потрудилась.
Мили подскочила на месте. Вместо того чтобы вернуться в тусклый уют своей лавки, Карл стоял в проеме, аккуратно выставив между собой и последними лучами солнца непроницаемый зонт. Он разглядывал ее дракона, и в его в глазах виднелся голод, не имевший ничего общего с жаждой крови.
– Он не продается, Карл.
– Я этого не спрашивал.
– Но думал.
– И кто это у нас здесь читает мысли?
– Мой ответ: нет, – отрезала она и залезла в кабину за драконьей головой. Металл нагрелся при прикосновении, когда она прописала на приборной панели комбинацию зажигания.
– Но, дорогая моя, если бы ты только знала, что коллекционеры готовы предложить за такую классику…
– Все равно будет недостаточно.
Он поднял бровь и пробормотал что-то за пределами ее слышимости.
– Ты чего это там?
– Ты явно еще не получала счетов за обучение, – ответил он.
У нее похолодели щеки и задрожали руки – но не от того, что резко упало кровяное давление.
– Мне все равно, кто что предложит. Он останется со мной.
Карл склонил голову набок, обнажив шею в знак смирения.
– О, прекрасно. Как скажешь. Желаю тебе удачи в обучении.
Она коснулась панели. Урчание в драконьем двигателе усилилось. Хотя ей не хватало многослойного зрения, как у существ вроде Карла, и она могла лишь мысленно представлять поток магии, проходящий по созданию, на котором сидела, это не мешало ей пытаться его увидеть. Внутренние магические каналы, наверное, пульсировали золотисто-красным с белыми искрами, точно как драконьи глаза. Магия расходилась из сердца двигателя огненными нитями, которые соединяли стальные сухожилия с костяными шестернями, а костяные шестерни – с альхромированными поршнями, наполняя дракона, как душа наполняет тело.
Дракон при ее прикосновении снова повернул голову. Ему, в точности как самой Мили, не терпелось вернуться домой. Она начертила на чар-панели знак студенческого квартала. Знак вспыхнул белым и померк. Дракон поднял крылья.
– Спасибо, Карл, – сказала она поверх шума двигателя. – Еще увидимся.
Первокурсницы не оказалось дома, и Мили оставила записку в конверте.
