что открытое место сулит ему беду, и увеличил скорость. Но Игнатьев успел из пулемета разнести два левых колеса «Кировца» и всадить очередь в двигатель. Трактор встал, накренился, и только ковш не дал ему перевернуться.
Бандит попытался выпрыгнуть из кабины. Игнатьев нажал на спусковой крючок. Прозвучал одиночный выстрел. Патроны в ленте кончились, но последний из них стал роковым для араба. Пуля попала ему в голову.
В это же время в соседней комнате раздался взрыв. Вновь ударил гранатометчик. Он стрелял с дальней позиции, которая находилась на возвышенности, иначе не попал бы в окно, не задев стены. Впрочем, это было уже не важно.
Игнатьев отбросил пулемет, схватил автомат и крикнул:
– Эй! Задело кого?
На счастье, Синицын и Самойский буквально перед взрывом успели вытащить в коридор два последних тела.
– Все в порядке! – ответил связист.
Раздался скрежет. Майор глянул верх, и в это время северная половина крыши рухнула. До полной катастрофы оставались считаные минуты.
Чтобы дать бойцам возможность вытащить из дома раненых и мертвых товарищей, Колтунов поднялся во весь рост и пошел к тыловому забору. Он длинными очередями бил по кустарнику и услышал короткий вопль. Значит, последний боевик из группы, атаковавшей с юга, был уничтожен, а резервы Айбас сюда не подвел.
Капитан отстрелял магазин, перезарядил автомат и приказал:
– Птаха, Сом! Белого и парней к правому забору. Чуваш прикрывает. Там занять оборону, подготовить гранаты. А где командир? Твою мать!.. Ведь он же был в дальней половине, где обрушилась крыша. Пацаны, держитесь, я за майором. Помощь уже рядом.
– Я с вами, товарищ капитан, – заявил Синицын.
– А кто оборону держать будет, Птаха? Оставайся здесь, это приказ.
Колтунов бросился в дом, уперся в груду горящих балок и крикнул:
– Старый, отзовись!
В грохоте рушащегося дома он едва услышал тихий знакомый голос:
– Уходи, Юра!
– Ты где?
– Уходи, придавит!
– Твою мать, Старый, не зли меня! Я и так не особо добрый.
– У окна, балкой подмяло, огонь в метре.
– Жди!
Напрямик добраться до командира было нельзя. Мешали горящие балки.
Колтунов бросился в комнату, где получил ранение Беляев, выпрыгнул из окна. Тут обвалилась и вторая часть крыши.
«Вовремя я смылся», – подумал он и бросился к фасаду горящего дома.
Со стороны дороги нарисовался какой-то силуэт. Выстрелов капитан не слышал, только увидел фонтаны от пуль рядом с собой. Он дал ответную очередь по направлению, не целясь. Боевик замолчал. То ли капитан задел его, то ли тот укрылся от греха подальше.
Порыв ветра бросил клубы дыма к проему ворот. Весьма кстати. Теперь капитан не был виден с дороги.
