было хорошо знать и самого барона, и его манеру общения, чтобы вовремя уловить, что за этим словесным напором, за обвинительным тоном скрывается всего лишь артистический блеф. И что нахрапистая уверенность его – некая ролевая игра, основанная на манере поведения офицера-контрразведчика, привыкшего подавлять волю подследственного, запутывать его, выводить из себя, заставлять оправдываться даже по поводу того, чего он никогда не говорил и не совершал.
– А мы, конечно же, воспринимаем его, исходя из канонов чести морских офицеров.
– Да, капитан-лейтенант, именно так, исходя из канонов. И мне бы не хотелось, чтобы вы оглашали этот вердикт хотя бы с малейшей долей иронии.
Какого-то особого впечатления крейсер «Краснодон» не производил; поставленный рядом с гигантом «Джулио Чезаре», он покажется вспомогательным сторожевым судном, которому не по-флагмански вести конвой, а шастать в районе плавания в поисках вражеских кораблей.
– Нет, господин Шварцвальд, – перешел Морару с итальянского на немецкий, – нам с вами не дано покрыть себя победной славой в морской битве под Влёрой.
– Не судьба, – опустил бинокль барон, – это уж точно. Только давайте условимся, – криво ухмыльнулся он, – упомянутый вами Шварцвальд остался на итальянских берегах и для итальянских чиновников.
– Все исправимо в этом мире, господин Штубер, точнее, штурмбаннфюрер СС фон Штубер. Кроме одного: видно, не взошли еще наши с вами флотоводческие звезды.
– И все-таки пять-шесть торпед сейчас не помешали бы, – с армейским азартом в глазах проговорил барон.
Еще несколько минут они наблюдали за тем, как русский флагман отделяется от рассредоточивающихся по дальнему рейду кораблей конвоя и направляется к бухте, отведенной для военно-морской базы. При этом он внимательно прошелся биноклем по палубе крейсера, по ходовому мостику и старательно навел резкость на группу офицеров, стоявших на открытой площадке. Он хотел рассмотреть на ней фигуру Гайдука, но обнаружил, что определить ее на таком расстоянии не может. В лицо он бы, конечно, узнал, поскольку оно ему запомнилось, тем более что только прошлым вечером рассматривал его на фотографии. Но понял, что с «опознанием» придется потерпеть.
– Господин майор, – появился за спинами офицеров вестовой, молоденький, по комплекции своей похожий на еще не сформировавшегося подростка матросик, – вас желает видеть синьора Лукания. Сказала, что она – из итальянского посольства в Тиране.
По выражению прыщеватой рожицы вестового, барон понял, что «версию с посольством» тот воспринимает как обычную хитрость портовой девки.
– Да ну?! Неужто Розанда Лукания собственной персоной?! – Барон метнул озорной взгляд на капитан-лейтенанта, как бы говоря: видишь, какая женщина разыскала меня на этих задворках Европы, но по ответному взгляду определил, что тот представления не имеет, о ком идет речь. – Передай синьоре, что видеть
