в этом странного?
– Здесь любой самолет – уже странность. Или дикость. А это ведь не просто самолет, это – германский. Немцы в нем сидели, черт возьми, немцы!
– Немцы, факт. Что вас, старший лейтенант, удивляет? Вам известно, что у нас в стране даже существовало специальное целое летное училище, в котором готовили летчиков для германских люфтваффе? А может, и сейчас где-то существует.
Загревский вопросительно уставился на старшину. Такого поворота разговора он не ожидал.
– Вообще-то, слушок какой-то был, – проговорил он, – однако сомневаюсь, чтобы…
– Сомневаться вы можете сколько угодно. Но училище такое существовало, и в нем мы подготовили сотни германских асов, которые уже успели повоевать во Франции, в Польше, Испании, Греции… Точно так же мы, втайне от Запада, подготовили сотни германских танкистов. Рассчитывая, что воевать-то они будут против буржуазных стран, а не против нас, а вот как произойдет на самом деле, – посмотрим.
– Ты-то откуда об этом знаешь, старшина?
– Мне положено знать, – загадочно ухмыльнулся Ордаш. – Служба такая.
– Служба, говоришь? – понимающе ухмыльнулся Загревский.
– То и говорю: служба, – глядя ему прямо в глаза, ответил Вадим.
Старшина давно знал, что на заставе его воспринимают как агента НКВД, специально внедренного в гарнизон. Прямо об этом никто не говорил, опасались. Однако несколько неосторожных намеков все же проскользнуло. Старшину это не раздражало, наоборот, он стал подыгрывать подозревающим, понимая, что при его «энкаведистских грехах», прослыть «агентом» и «стукачом» – самое надежное прикрытие. Почти гарантия того, что на самого него стучать не решатся, считая, что все равно бесполезно.
– Ну, хорошо, здесь-то германец откуда взялся?
– Это уже вопрос к разведке, – ответил Вадим, старательно растирая продрогшее, все еще отдававшее запахом сероводорода, тело. – Хотя к пилоту-германцу и личная претензия: он же мне, гад, искупаться толком не дал!
– То есть формально имеем все признаки нарушения границы, вторжение в территориальные воды, – все еще оставался под впечатлением этого необъявленного визита старший лейтенант.
– Он ведь не только что вторгся. Очевидно, его видели еще в районе Архангельска, а может, это какой-то научный полет, с разрешения Москвы. Если же нет, кто поверит, что сюда, в эту полярную сибирскую глушь, мог наведываться военный германский самолет?
– Но он же был. Вся застава видела.
– Почему не поверят? Я тоже видел, – взволнованно подключился к их разговору ефрейтор. – Карабина готовил, много стрелять хотел.
– Ты хоть не вздумай вякать по этому поводу, – поморщился Загревский. – «Много стрелять хотел!..». О том, что с Германией у нас договор о ненападении и даже о дружбе, знаешь? Ты бы пальнул по ним, они по нас, – и, считай, вооруженный конфликт, о котором завтра же знали бы в Москве. И тогда уже не ты охранял бы, а тебя.
