решался перечитывать или хотя бы просматривать свой основной теоретический труд, он ловил себя на мысли, что книга, главный плод его жизни, не завершена. Что, собственно, в ней отражено? Некоторые факты, проливающие свет на истоки движения? Общие рассуждения, азы партийной идеологии, которые должны быть поняты и восприняты каждым национал-социалистом?
Но по времени своего повествования «Библия фашизма», как уже успели окрестить ее, завершается всего лишь ноябрем 1926 года. То есть давным-давно устарела. Как документальное свидетельство эпохи становления она еще имела смысл, но если думать о настольной книге будущих поколений германцев…
«Мы, национал-социалисты, сознательно подводим черту под внешнеполитическим прошлым довоенных времен… Мы переходим, наконец, к политике будущего, основанной на расширении нашего пространства. Когда мы говорим сегодня о приобретении новых земель и нового пространства в Европе, то в первую очередь думаем о России и о подчиненных ей окраинных государствах». Вот что любили цитировать все те, кто разделял его идею «натиска на Восток», выживания в условиях нового жизненного пространства…
«Дранг нах Остен» состоялся. Русская кампания приближается к завершению. Какие-то восточные пространства еще, возможно, будут удержаны, какие-то на время утеряны. Но в общем-то исход ясен. И Борман, несомненно, прав: будущим поколениям понадобится философское осмысление почти двадцати последних лет пути Германии. Кто-то должен проанализировать ошибки движения, воспеть его воинский дух, поведать о планах создания СС-Франконии и установления нового порядка на восточных территориях. Конечно же лучше будет, если мир узнает обо всем этом из его, Гитлера, уст, нежели из лживых уст германоненавистников, врагов их движения.
– Работа над второй книгой позволила бы вам отрешиться от военной повседневности и явить миру труд, способный привлечь на нашу сторону миллионы новых сторонников.
– Меня уже пытались отстранить от командования армией, Борман. Правда, под иными предлогами. Но маневр этот генералам не удался, – Гитлер остановился напротив Бормана, и тот увидел, что подслеповатые глаза вождя слезятся. Было в них что-то старчески грустное и в то же время бездумное.
– Буду откровенен с вами, мой фюрер. Генералы могут подвергать сомнению ваши полководческие способности – это их право. Они ведь не только вам, они и друг другу не доверяют, при том что каждый считает себя Ганнибалом. Но никто, вы слышите, мой фюрер, – потряс он обоими кулаками, явно подражая при этом Гитлеру, – никто не должен усомниться в вашей способности стоять во главе партии и рейха. Никто ни на минуту не должен усомниться в том, что он следует за мудрым, знающим дорогу вожаком. Вот чего я хочу, мой фюрер, советуя начать работу над «Новым заветом» национал-социализма, ибо старый уже зачитан до дыр двумя нынешними поколениями. Если вы согласны, завтра же посажу десяток историков и лично буду обобщать весь собранный ими документальный материал.
Гитлер
