не странных своих младших сестер. Дани тогда сказала Хлое, что та чокнулась и что ей следует проговаривать положительные аффирмации[1], чтобы избавиться от этой негативной вторничной энергии.
Так что, когда Хлоя услышала крики и визг шин и, посмотрев направо, увидела, что прямо на нее несется блестящий белый «Рендж Ровер», ее первой нелепой мыслью было: «Я умру во вторник, и Дани придется признать, что я была права».
Но в итоге Хлоя таки не умерла. Ее даже не ранило – что принесло ей огромное облегчение, потому что она и так уже провалялась в больницах немало времени. «Рендж Ровер» пролетел мимо и врезался в кофейню. А ведь всего три фута – и лобовое столкновение пьяной водительницы со стеной из кирпича превратилось бы в лобовое столкновение с Хлоей из плоти и крови. Металл смяло, как бумагу. В средних лет женщину на водительском сиденье впечаталась подушка безопасности – только короткие светлые волосы мелькнули. Набежал народ, кто-то закричал, что нужно вызвать скорую.
Хлоя смотрела на это во все глаза, и смотрела, и смотрела.
Мимо сновали люди, время шло, но она почти не замечала этого. Мозг переполняла бесполезная информация, как будто голова превратилась в папку «Корзина». Хлоя размышляла, во сколько кофейне обойдется ремонт. Размышляла, покроет ли это страховка или платить придется водительнице. Размышляла, кто подстригал эту женщину, потому что прическа у нее была шикарная, и стильная укладка более-менее держалась, даже когда ее обладательницу выволокли из машины и уложили на каталку.
В конце концов какой-то мужчина коснулся плеча Хлои и спросил:
– Вы в порядке, дорогая моя?
Она обернулась и увидела врача скорой помощи с добрым морщинистым лицом и в черном тюрбане.
– Кажется, у меня шок, – ответила Хлоя. – Можно мне шоколада? «Грин энд Блекс». Мой любимый – с морской солью, но темный с восьмидесятипятипроцентным содержанием какао, наверное, обладает лучшими лекарственными свойствами.
Врач хмыкнул, накинул ей на плечи одеяло и осведомился:
– Чашечка чая сойдет, ваш-личество?
– Ох, да, будьте добры.
Хлоя поплелась за ним к скорой. Где-то на полпути осознала: ее так трясет, что она едва передвигает ноги. Наученная многолетним опытом жизни в чрезмерно капризном теле, она стиснула зубы и заставила себя шагать дальше.
Добравшись наконец до скорой, она как можно осторожнее села – не хватало еще рухнуть в обморок. Тогда врач начнет задавать вопросы. Потом, возможно, захочет ее обследовать.
А тогда придется рассказывать ему о своих особенностях и о том, почему беспокоиться не стоит, и они оба проторчат тут целый день. Своим самым «я-очень-даже-здорова-и-все-контролирую» тоном Хлоя поспешила спросить:
– С этой женщиной все будет хорошо?
– С водительницей? С ней все будет в порядке, милая. Не волнуйтесь об этом.
Хлою внезапно отпустило – а она и не замечала, насколько были напряжены ее мускулы.
В конце концов после двух чашек чая и пары вопросов от полиции ей позволили завершить ее вторничную прогулку. Больше на волоске от смерти она не оказывалась – и это было прекрасно, потому что в противном случае она непременно сделала бы что-нибудь неподобающее, например расплакалась бы.
Вернувшись в фамильный дом, она вошла через северное крыло и прокралась на кухню в надежде на укрепляющие дух вкусняшки, но, вместо них, наткнулась на свою бабушку Джиджи, явно ее поджидавшую. Джиджи развернулась, взметнув полами длинного фиолетового халата – того, который Хлоя подарила ей на четвертый (или пятый?) семидесятилетний юбилей несколько месяцев назад.
– Дорогая, – выдохнула Джиджи, цокая по плитке каблучками домашних туфель. – Ты выглядишь так… изможденно. – Из уст Джиджи – одновременно заботливой бабушки и до боли красивой джазовой легенды – это звучало как грубейшая критика. – Где ты была? Ушла – и пропала, даже на звонки не отвечала. Я довольно-таки взволновалась.
– О боже, мне очень жаль.
Хлоя вышла из дома несколько часов назад, чтобы совершить одну из своих нерегулярных запланированных прогулок, – запланированных, потому что на них настояла ее психотерапевт, нерегулярных, потому что ее хронически больное тело часто просто отказывалось делать некоторое вещи. Обычно она возвращалась в течение получаса – неудивительно, что Джиджи запаниковала.
– Ты же не позвонила родителям, правда?
– Конечно нет. Я решила, что тебе подурнело, но ты быстренько соберешься и велишь какому-нибудь прохожему поймать тебе такси.
Деликатным словом «подурнело» Джиджи описывала те случаи, когда тело Хлои просто переставало функционировать.
– Мне
В популярной психологии – позитивное утверждение самовнушительного толка.
