ыразительным голосом, слышным даже на большом расстоянии. На этом прославленном собрании, обратившись ко множеству собравшихся людей, от бедных крестьян до знати и клира, папа произнес речь, которая изменила ход истории.
Урбан созвал церковный собор в ответ на послание византийского императора Алексея Комнина, доставленное из воюющего Константинополя. Обращаясь к графу Фландрскому, император просил его и всех его собратьев-христиан прийти на помощь византийцам против турок-сельджуков, недавно обратившихся в ислам, которые наводнили Ближний Восток, захватили Иерусалим и стояли уже менее чем в сотне миль от Константинополя. В письме император подробно рассказывал о зверских пытках, которым подвергались христианские паломники, направлявшиеся в Святую Землю, о бесстыдном осквернении церквей, алтарей и купелей. Если турки захватят Константинополь, продолжал он, то не только убьют, изнасилуют, замучают еще тысячи христиан; будут утрачены «священнейшие реликвии Спасителя», собранные в этом городе на протяжении веков. «Итак, во имя Бога… молим вас прислать в город сей всех верных воинов Христовых… если вы поможете нам, получите награду на небесах, а если не поможете – Бог вас осудит» [1].
У европейцев было немало причин игнорировать просьбы о помощи, исходящие из Византии. Для начала, и свою культуру, и свое христианство Европа унаследовала от Рима – а византийцы были греками; их образ жизни в Европе считался упадочническим, а тамошние «православные» христиане презирали католиков-латинян, нередко даже преследовали католических священников и верующих. Однако, прочтя это письмо, папа Урбан II твердо вознамерился ответить на него достойными деяниями – и собрал в Клермоне церковный собор, за которым последовало его знаменитое выступление [2].
Свою речь, произнесенную по-французски, папа начал детальным описанием пыток, изнасилований и убийств христианских паломников, осквернения церквей и святых мест, совершаемого турками (он называл их «персиянами»): «Они разрушают алтари, сперва замарав их своими нечистотами. Они обрезывают христиан и кровь их обрезания льют на алтари или в крещальные купели. Когда хотят они замучить человека насмерть, то протыкают ему пупок, извлекают оттуда внутренности и прибивают к столбу, а затем, нахлестывая кнутом, водят его вокруг столба, пока кишки не размотаются, и жертва не упадет замертво… А что сказать об отвратительном насилии над женщинами? О таком лучше молчать, чем говорить. На ком же лежит долг отомстить за эти злодеяния и возвратить захваченную землю [христианам], как не на вас?» [3]
Здесь папа Урбан перешел к следующей проблеме, решению которой он и его блистательный предшественник папа Григорий VII посвятили годы неустанного труда – к нескончаемым средневековым войнам. Папы старались водворить «Божий мир» среди феодальной знати, в которой многие, кажется, готовы были воевать даже с друзьями – лишь бы хорошенько подраться. В конце концов, именно этому их учили с раннего детства. И что за случай им теперь представился! «Христианские воины, вечно и тщеславно ищущие повода для войны – возрадуйтесь, ибо теперь вам открылся основательный повод… Если вас победят – вы найдете славную смерть в том самом месте, где умер Иисус Христос, и Бог не забудет, что обрел вас в Своем святом воинстве… Воины ада, станьте воинами Бога Живого!» [4]
По толпе начали распространяться крики: «Dieu li volt!» («Так хочет Бог!»). Многие срывали с себя плащи или другие куски ткани, вырезали из них кресты и нашивали на грудь. Все согласились на следующий год отправиться походом в Святую Землю. И так и сделали.
Таков традиционный рассказ о том, как и почему начался Первый крестовый поход. Но в наше время популярно куда более циничное и зловещее объяснение крестовых походов. Так, после уничтожения исламскими террористами Всемирного торгового центра часто можно было услышать, что именно в крестовых походах лежат корни ярости мусульман. Утверждалось, что их озлобление на жестокое обращение, которому они подверглись со стороны христианского Запада, восходит к времени Первого крестового похода. Крестоносцы, мотивация которых была далека от благочестия и от желания защитить паломников и иерусалимские святыни, написали первую – и на редкость кровавую – главу в историю безжалостного европейского колониализма [5].
Если конкретнее, нам рассказывают, что крестоносцы шли на Восток не из идеализма, а из жажды земель и богатой добычи; что крестовые походы организовали обезумевшие от властолюбия папы с целью расширить христианский мир за счет массовых обращений мусульман [6]; что европейские рыцари были варварами, жестокими по отношению ко всему, что встречали на своем пути, оставлявшими «просвещенную исламскую культуру… в руинах» [7]. Как утверждает Акбар Ахмед, глава кафедры исламских исследований Вашингтонского университета: «Крестовые походы создали историческую память, которая с нами по сей день, – это память о долгом натиске европейцев» [8].
Через
Payne 1984, 28–29.
Существуют четыре версии папской речи: все были записаны по памяти несколько лет спустя. Они серьезно различаются, но имеются и значительные пересечения. Кроме того, существует несколько переводов этой речи на английский, и в них также имеются расхождения.
Версия Роберта Реймсского; опубликовано в Peters 1998, 27.
Цит. в Michaud, 1855, 51.
Armstrong [1991], 2001; Prawer, 1972.
Ekelund et al., 1996.
Цит. по Madden, 2002a.
Цит. в Curry, 2002, 36.
