ой секситакое фу
обязан воспитывать своего читателя
и мне должно быть стыдно
я должен быть возмущен
и несу ответственность
не заслуживаю такого внимания
я гений
я молодец
я раскрутившаяся бездарность
этот стих вообще бы не надо
он же необходим
ничего не смыслю в литературе
знаю о ней все
должен быть продуктом
не должен быть знаменитым
я просто киса и зая
не имею права поматериться
все это сука одновременно
и все это я
Гляжу в эти лица,
сложные лица, хорошие лица,
лица добрых и умных людей,
– и понимаю, – не надо стоять на сцене.
Надо ходить по залу,
останавливаться перед каждым,
и каждому говорить:
спасибо тебе
извини меня
я не брошу тебя
ты молодец
ты можешь собой гордиться
ты все делаешь правильно
все будет хорошо
он вернется
она поймет
друзья о тебе помнят
одиночество – помогает
одиночество – фикция
я тебе помогу
я тебя понимаю
я тебя понимаю
я тебя понимаю
Поймите меня
Наша культура
не располагает к таким прогулкам по залу.
И, если я стану очень известным,
ко всем подойти не получится,
хотя я очень хочу.
Это не лицемерие.
Правда хотел бы.
Поэтому вместо аплодисментов
у меня другая идея.
Дайте кому-нибудь пять.
Кому-нибудь рядом.
Хотя бы себе.
Звук будет точно такой же, а смысла больше.
Можно нескольким людям.
Понимание распространяется, как пожар.
Я не говорю вам – беритесь за руки.
В шеренгу проще стрелять.
я вас прошу – ударьте с кем-нибудь по рукам
даже если читаете это в сети
или слышите в записи
или видео
тот самый буддийский
хлопок одной ладонью
он будет значить
я тебя понимаю
я тебе помогу
а сложная морда
это для выживания
и вообще
Глупо, но это работает.
Я, честно, не собирался писать проповедь.
Но уж как получилось.
Помните, я сказал, что я не поэт?
Так вот.
Отдельно я не поэт.
А все это вместе – поэт Арчет.
Теперь просто дайте друг другу пять
и живем дальше.
– 33%
Я читаю в этом баре стихи
за тридцать три процента от выручки.
Кстати, вы знали, что слово «bar»
на английском еще означает «решетка»?
Вот старик
у него дыра на колене
рядом пустая пепельница
на клетчатой скатерти.
Слушай,
он говорит,
ты поэт, можешь прочесть,
я забыл, но все знают
что-то такое
люблю тебя, люблю и люблю,
я жену любил, говорит он,
но не так, конечно,
а ты поэт,
прочти, как надо было
на самом деле.
Читаю в этом баре стихи.
Девушка,
расставленные ноги в колготках,
и видно,
как из-под юбки выглядывают
полосы более темного капрона,
мелкие родинки.
Она качает коротко стриженной головой в такт,
но музыки нет.
Пальцы сцеплены, побелели.
Читаю в этом баре стихи.
Слушай, говорит он, теребя скатерть,
это тебе ничего не стоит,
а у меня все равно ничего нет,
я, понимаешь, забыл, как надо любить,
я
