Жили-были на портале Фантастика РФ картинки талантливой художницы и писательницы Марии Фомальгаут. Другие авторы ходили вокруг да около, хвалили и комментарии писали, а потом взяли и устроили конкурс по картинкам.
И появились на свет истории – хорошие и разные. И тоже стали жить-поживать.
И теперь живут. Под одной обложкой. В этом самом сборнике.
Алексей Жмурков
Пространственно-временная сюита для контрабаса Василия
Я выскочил из пространственно-временного континуума за булкой. Наскоро оделся, накинул пальто и сейчас стоял возле лифта в ожидании его прибытия.
На лестничной площадке напротив стояла скрипка и пилила барабан.
– Ты, пустоголовый кретин, – пищала она тонким голоском, – опять ключи на работе забыл!
– Да ничего я не забыл, – нервно постукивая, буровил себе под нос барабан. – Вечно ты пилишь меня. Лучше бы помогла.
– Тебе уже не помочь, кретин твердолобый, – не унималась она. – И вообще, меня бесит твой лакированный бок!
– Милая, ну успокойся, – успокаивал, как мог, барабан. – А вот и ключи.
Лифт распахнул двери, и я поскорее запрыгнул в него, чтобы не слышать больше эту писклявую стерву. Как он её до сих пор терпит?!
Нажал кнопку. Лифт поехал вверх. Через тридцать секунд остановился и впустил ещё одного пассажира. Им оказался тромбон.
– Приветствую, – степенно продвинувшись вглубь лифта, произнёс он. – Не спится?
– Да нет, очень даже спится, – ответил я. – Жена в магазин отправила, булка кончилась.
– А-а, – только и смог выдавить он из себя.
– Ну да, – зачем-то сказал я.
Лифт остановился, мы вышли. Я вышел из подъезда, закурил по привычке и направил свои стопы в сторону булочной.
Тромбон, не прощаясь, подошёл к стоявшей у подъезда карете, сел, и та медленно потянула его в сторону арки.
Во дворе, несмотря на поздний час, было много разного инструмента. Тут и сям сновали маленькие там-тамчики, постукивая что-то невнятное. Я, не останавливаясь, вышел из двора и не спеша побрёл в конец квартала.
– Доброго здоровьица, Василий, – вывел меня из раздумий чей-то голос.
Я обернулся. Рядом стояла Арфа Васильевна, учительница сына.
– И вам, тоже, его же, – попытался пошутить я.
– Как восхитительно, что я встретила именно Вас. У меня есть к Вам разговор, – мелодично мурлыкала она.
– Что-то Никанор натворил в школе? – поинтересовался я.
– Да, – твердо сказала она. – Вы, я вижу, куда-то шли?
– Именно, и очень спешил при этом, – желая убежать от этой противной тётки, проговорил я. – Да и поздно уже.
– И куда вы спешите? – не унималась она.
– В булочную, боюсь, закроется.
– Булочная – это святое. Спешите, осталось пять минут.
Я с облегчением побежал дальше. Пересёк улицу. И столкнулся с Виолончелью Петровной.
– З-з-з-з-д-драси, – вырвалось у меня нечленораздельное приветствие.
– Доброй ночи, Василий, – мурлыкнула та. – Как поживаете?
– Да вот, поживаю пока.
«Да что это со мной?!» – подумал я. Она так решит, что я слабоумный.
Не прощаясь, она пошла вниз по улице, крутя бёдрами.
– Эх! – вырвался у меня сдавленный стон.
Она обернулась.
– Вы что-то сказали? – Её взгляд ошеломлял и повергал в пучину мыслей и фантазий.
И я ничего не сказал. Она усмехнулась и пошла по своим делам.
Вот кретин, подходя к булочной, думал я. Когда представится ещё случай. А вот и булочная. Я быстро открыл дверь. Вошёл. Очереди не было. Я приблизился к кассе.
– Что Вам, молодой человек? – не глядя на меня, сказал кассир, пожилой саксофон.
– Булку, – ответил я.
– Булку? Какую? – Его взгляд поднялся на меня.
