p>Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Золотые кораблики
Друг за другом в туманы уносятся
Золотые кораблики вдаль.
Вдоль листва потекла под утёсами,
Мелководную гладя эмаль.
Косы ива в течение бросила
В ожиданье тревог неспроста.
Чем-то затхлым запахло по осени,
Верно, чует она холода.
Образ мыслей, хандрою навеянный,
Погружает в печаль у ракит —
Что листочки не ива рассеяла,
А Россия о детях грустит.
Где сторонке родной все от зависти
Не бедой, так войною грозят.
Как становится гордой красавицей,
Увенчав золотой листопад?
Словно листья, что Родина сбросила,
Поплыли по теченью быстрей.
Кораблей золотистые россыпи —
Это души её сыновей.
Ангел и бес
Как-то однажды меня наставлял
Старый монах в деревеньке одной:
«Люди не знают, какой идеал
Выбрать себе и какою ценой.
Дети земли – что железо, считай,
Тянутся вслед за магнитом они.
Силой ведомой неведомых тайн
Душу позволив свою соблазнить.
Ангел и бес в вечной битве за суть
Сердца людского и жизни его.
С кем поведёшься – за тем понесут
В ад или рай. Выбирай одного.
Ангелу свойственна суть такова —
Вера святая, надежда, любовь.
Совесть легка, на неё уповай,
В добрую славу, в прощенье врагов.
Если почуял гордыню ты вдруг
В сердце своём и сомненье в святом,
Мысли направил свои не к добру,
Знай, что ты грешен и бесом ведом!»
«Старый монах, напоследок скажи —
Кто же владеет моею душой?»
«Тот, у кого ты в служении жил,
Он овладеет навеки тобой».
Бабушка била в большой барабан (тавтограмма)
Бабушка била в большой барабан,
Борьку-братишку будила.
Бешено блеял бабусин баран,
Баба барашка бранила.
Бросилась бабка к бузиле бежать
С белою битой бейсбольной.
Больно барашек бабульку бодал
Бедная бабка божилась безмолвно.
Баллада о волке
Задумал однажды надеть человек
Ошейник собачий на волка.
На цепь посадить, чтоб служил он вовек
Хозяину преданно только.
Из вольного леса его он принёс,
Надеясь – получится преданный пёс.
Так щедрой рукою он зверя кормил,
И псы не видали такого!
Рассчитывал – станет волчонку он мил,
Лишь времени нужно немного.
Хозяин как будто бы знал наперёд —
Что волк покорится и руку лизнёт.
Казалось, смирился свирепый, утих —
Ни рыка, ни волчьего воя.
Смиренным он стал в попеченьях людских,
Не хочется истовой воли.
Хозяин, увидев унявшийся пыл,
Ослабить ошейник на волке решил.
Как только свободу почувствовал зверь
От лязга цепных и тягучих,
К свободе голодной желает теперь
Рвануться – уют его мучит.
Хозяина горло он взглядом искал,
Уже обнажился клыкастый оскал…
Недолгая схватка случилась в тот час —
На зверя накинулись шавки.
Свирепого выстрел внезапный потряс
В последнем броске его шатком.
И хищник собакам пример показал,
Как гордо звериные стынут глаза.
Хозяин, с ружьём на колено присев,
Шептал над мохнатым беззлобно:
«Не знал, что у волка есть тоже предел
Души, человеку подобной.
Хотел на свободу. И лучше – убит,
Чем сытой собакой на привязи жить!»
Безумство
