ночь
Идущий в ночь день светлый за спиною
Оставил он с надеждой утро встретить,
Его душа усталая тревогой ложной ноет
Под звездным небом в лунном тихом свете.
Дорога, что в тенях кустов пятниста,
Ведет его в безвестность синей дали,
Огни костров видны шагов за триста,
Иль эти зарева пожаров набежали
Впотьмах с полей. Идущий замедляет
Свой шаг, стоит, и ночи голос страшен:
Рык торжества…, пощады умаляют…,
Рёв трактора, сигнал короткий с пашен.
Идущий в ночь один от дома или к дому,
Беглец, со странствий дальних возвращенец.
Ночлег хорош ему копна сухой соломы
После чужих дорог, вокруг оси вращенье.
Он юн душой, но стар – морщины и седины,
И за спиной котомка плечи легкая не давит,
Ждала жена, иль мать до смерти сына,
От суеты сбежав, он не стремился к славе.
Идущий в ночь мечтает встретить зори,
Туда вернуться, где с рождения крещен,
Смиренный он, с судьбой своей не спорит,
И век стремительный реальной, но и сон…
Утомлена
Мне лучше ли, когда душа безмолвна?
Ничуть! Излишне страстная тем более,
Стыда, вины, обид неутолимой болью
Охватит, и стужи жар нахлынут волны.
Не быть уравновешенной, нейтральной
Ей в плоти. Зов ли с неба голос дальний
Раздастся властно: «Ты вполне готова!»
Порвется нить серебряных вибраций,
И что вокруг тебя, уму не разобраться,
Без гаммы чувств теряет смысл слово.
Живой, но мертвый, на пороге замер —
Ушедшего портрет в красивой раме.
Не укрощенье чувств, а мысли острой
В огранке линий в плоскости намека,
Средь океана бурь красивый остров,
Где быть с собой и век не одиноко…
А что с душой? Она не знает возраст,
Утомлена, ей требуется роздых…
Не надоело
Не надоело, нет, и крутится бобина
Пластинкой дней, разматывает ленту,
Мне повторить бы несколько моментов,
Не открутить, иглу назад не сдвинуть,
Симфония звучит, никем не сочиненная,
Из нот слагает грусть, и радостные тоны.
И даты падают, не желтый лист осенний,
Как книга толстая, уроненная на пол,
Их загребает время, как кошка землю лапой,
И барабаны бьют, дьячка над гробом пенье.
Не надоело, нет, и слух с годами тонок,
И детский плачь, и плачь святой иконы.
Рожденный мёртв, мертвец ожил и ходит,
Их отличить никак, глаза у них туманны…
Увидеть в музыке картины эти странные,
Жизнь-музыкант и шутит зло, и шкодит…
Не надоело, нет, любить, страдая просто,
На древе жизни ты всего один отросток.
В привычном
В привычном нравится: спокойно, предсказуемо.
Он знает, что не вслух, а мысленно скажу ему,
Она во взгляде видит, прочтет всю гамму чувств,
Ответит примирительно улыбкой, не разжимая уст.
Стекло прозрачно, покрой серебряною краской,
Получишь зеркало, так и лицо скрывает маска,
А что под ней?.. Ему в глаза смотри не отрываясь,
И тембр голоса, и речи напряженной интонация
Корысть и фальшь не скроют: душа не лжет живая.
Куль соли съел коль с ней, ты сможешь разобраться,
Но мы спешим: нет ничего шустрее ног эмоций,
Сорвется с языка, за что потом краснеть придется.
Отчасти в привычном скучно, многие так скажут,
Что спорить, будут правы с душой еще порочной.
Рисует кисть в одних руках, в других кисть мажет,
Страсть не желает рассуждать, ум просит точность.
Так эти строки тяжелы для быстрого прочтенья:
Как автор глуп!.. – прочтут и скажут без смущенья.
Он заходил
Он заходил, показывал мне книгу
Моих свершений, промахов и бед,
И сверху
