мостовой цокали копыта лошадей, влекущих экипажи и новинку: омнибусы, катящиеся по рельсам. Переругивались возницы. Разносчики торопились по адресам, бродячие торговцы кричали во всё горло, предлагая товар, уличные артисты распевали куплеты, зеваки сидели в кафе, глазея на прохожих. В семь часов бронзовая пушка в башне Королевского замка дала холостой выстрел, салютуя новому дню.
В особняке № 55 на Зелёной улице большие напольные часы в кабинете доктора Бенедикта Мартиниуса, уважаемого квакенбуржского нотариуса, гулко пробили семь раз. Сверив их бой с карманными часами – на вычурной серебряной цепочке, в массивном серебряном же корпусе, украшенном затейливыми узорами, – которые ему пожаловал Амальрик, повелитель Жёлтой страны1, доктор Мартиниус проследовал в столовую.
В столовой Саския заканчивала сервировать завтрак. Саския – полная женщина в возрасте, одетая в платье из весёленького зелёного ситца с большим белым фартуком, – задумчиво напевала под нос, раскладывая по тарелкам яичницу с помидорами и сосисками по-кронски с горчицей. Рукава у неё были закатаны выше пухлых локтей, седые волосы аккуратно убраны под кружевной чепец, круглое лицо постоянно сияло улыбкой. В особняке на Зелёной улице Саския занимала ответственный пост домоправительницы, что подтверждала тяжёлая связка ключей на пояске. Впрочем, Саския совмещала так же должности экономки, служанки, уборщицы и кухарки. Несмотря на многочисленные обязанности, ей очень нравилось работать у нотариуса. Доктор Мартиниус отличался добрым и щедрым нравом.
Усевшись на старинный резной дубовый стул времён короля Себастьяна Великолепного с такой высокой спинкой, что она была намного выше его головы, гладкой, как бильярдный шар, доктор Мартиниус уже поднёс ко рту бокал тёмного стекла с портобельским мускатом, но тут в столовую вошёл его помощник Мельхиор и, занимая место за столом, протянул нотариусу конверт.
– Утренняя почта, доминус2. Письмо от вашего брата.
Доктор Мартиниус с нескрываемым сожалением поставил бокал и нетерпеливо вскрыл конверт. Пробежав зоркими голубыми глазками короткое послание, нотариус взволнованно воскликнул писклявым голоском:
– Радость-то какая! К нам едет Барабара!
Мельхиор вздрогнул и ткнул вилкой мимо яичницы в своей тарелке.
– Осмелюсь спросить, месьер нотариус, когда сюда пожалует ваша племянница? – задала вопрос Саския. – Я бы напекла к её приезду пончиков с малиновым вареньем. Милая девочка их очень любила.
– Тогда начинайте печь пончики прямо сейчас. Саския, – улыбнулся доктор Мартиниус. – Винцент пишет, он привезёт Барабару к обеду. И я должен напомнить, что сегодня у нашей Барабары день рождения. Восемнадцать лет!
– Ах, месьер нотариус! – всплеснула руками Саския. – Тогда мне нужно придумать нечто особенное. С вашего позволения, я немедленно займусь праздничным обедом.
Обрадованная Саския поспешила на кухню, а нотариус, убрав письмо в карман домашнего халата, приступил к завтраку, но у Мельхиора совершенно пропал аппетит. Барабара! Вернее, Барбара Мартиниус. Милая девочка? Ну уж нет! Скорее, несносная маленькая племянница его шефа. Впрочем, как только что выяснилось, сегодня ей исполняется восемнадцать. Мельхиор не видел Барабару с того самого времени, как они трое, доктор Мартиниус, Барабара и он, вернулись из поездки на далёкую окраину Гведского королевства в Фиолетовую страну или Гвинляндию, как называли своё графство его жители3. В Гвинляндии они чуть не погибли, поэтому родители Барабары запретили ей бывать у безответственного дяди. С тех пор прошло почти десять лет. После окончания женской гимназии отец отправил Барабару на два года в монастырскую школу Святой Пейрепертузы, чтобы строгие монахини ордена Гведских Братьев и Сестёр научили своенравную девчонку дисциплине. На днях Барабара вернулась домой.
– А вы, Мельхиор, не думаете закончить образование? – обратился нотариус к помощнику, как будто прочитав его мысли. – Вам ведь скоро тридцать, мой друг. Пора подумать о будущем. С университетским дипломом вы могли бы далеко продвинуться по любой избранной вами стезе.
Мельхиор пожал плечами. Он происходил из довольно знатного, но небогатого семейства Лукасов. Это было семейство со славными боевыми традициями. Во всех битвах, проигранных гведской армией, кто-нибудь из Лукасов обязательно принимал участие. Отец Мельхиора, ротмистр Седьмого королевского линейного Гведианапольского уланского полка Ян Мельхиор Лукас, умер вскоре после рождения сына, так как его здоровье подорвали раны и лишения военной службы. Но сам Мельхиор с детства питал отвращение к насилию. Его не увлекали рассказы о походах и битвах, не волновали мундиры, ордена, мечи, щиты и ржавые доспехи предков. Мельхиор рос домоседом и книгочеем.
Матушка всецело одобряла мирный нрав сына. Она приходила в ужас от одной только мысли, что её тихий, скромный мальчик станет военным. Матушка мечтала о том,
Повесть «Чародей из Аксамита».
Господин (лат.).
Повесть «Тёмный Человек».
