дставляла, насколько они были правы.
– Эй, дядя! – закричала я мужчине в чёрном балахоне, стоящем чуть в отдалении от меня. – Дядя, вы меня слышите?! Не подскажете, где я нахожусь?!
Меня даже взглядом не удостоили, продолжая что-то бормотать на языке, отдалённо напоминавшем мне латынь. Ну, насколько я помнила латынь. Студенткой по этому предмету я была из рук вон плохой, да и длилась она всего два семестра.
Я огляделась вокруг. Происходило что-то дивное и странное… и стрёмное. Я очутилась в какой-то нарисованной на земле пентаграмме, подсвеченной, наверное, неоновыми гирляндами, впереди стоял дядька с талмудом в руке. На улице властвовала ночь, полная луна светила вовсю, ветер забирался под подол моего короткого платья, кто-то где-то рычал… Рычал?!
Моя голова завертелась из стороны в сторону, не находя источника рыка который становился всё громче и громче. И вдруг мне на плечо упало что-то мокрое. Я посмотрела наверх – надо мной возвышался огромный дракон!!!
Будучи девушкой адекватной, я и отреагировала адекватно: заорала и попыталась сбежать, но врезалась в невидимую стену. Побив по ней несколько раз кулаками, я поняла, что за пределы пентаграммы меня не пускает. Это что за магия такая?
– Дядя, – вновь позвала я незнакомца. – Я ведь сплю, да? – задала я логичный вопрос, потому что происходящее никак не могло быть реальностью. – Дядяяяяя!!! – заорала я. – Глухой, что ли? – вопрос был риторическим. Я не ожидала получить на него ответ. Однако получила.
– Бесполезно, – прорычали сверху. – Он не ответит, пока не закончит ритуал.
Я резко обернулась.
– Кто это сказал? – дрожащим голосом спросила я.
– Голову подними, дурная, – ответил мне… дракон. – И где он тебя только такую откопал?
Несмотря на то, что это сон, мне вдруг стало обидно.
– Какую такую? – упёрла руки в боки я.
Мне показалось, что дракон фыркнул.
– Боящуюся драконов. У нас с вами, ведьмами, давно заключено соглашение о мире. Сколько ваших за наших замуж повыскакивало.
Я зажмурилась, надеясь проснуться и обнаружить себя за столом, в клубе с подружками, где мне и следовало быть. Предпринимаемые мною попытки закончились ничем, и я осела прямо на холодную землю. Чем бы не подсвечивалась пентаграмма, сие не грело.
– Слушайте, мистер дракон, а вы можете мне объяснить, что за хрень тут творится? – спросила я у возвышающейся надо мной громадины.
Дракон выпустил струи дыма из ноздрей.
– Во-первых, у меня есть имя, мисс ведьма, – спародировал меня он. – Во-вторых, ты сама должна бы узнать чёртов обряд привязки, – драконище сплюнул, и его плевок прожёг всю траву неподалёку от нас.
– Слушайте, я понимаю, я вам не понравилась, но что сразу ведьмой-то обзываться?! – моему возмущению не было предела. – Вас вот как зовут?
– Андреас Валор, – в голосе дракона послышались недоумевающие нотки. Сам не уверен, как его зовут, что ли?
– Ну вот, а я Настя Рябчинская, – представилась я. – И вовсе не обязательно меня ведьмой кликать.
Огромные чёрные глаза дракона то открывались, то закрывались. Быстро-быстро, как если бы он часто моргал.
– Ты определённо нездешняя, – заключил крылатый ящер. – Тебе хотя бы известно, что ты ведьма?
– Опять обзываетесь?
– Да нет же, дурная! – тут же обозвался он. – Я о твоей видовой принадлежности спрашиваю!
– Какой ещё принадлежности? Человек разумный я!
Будь у дракона возможность сделать рукалицо, он бы определённо именно её и сделал.
– И к этому меня привязывают, – вырвалось из огромной пасти пренебрежительно.
Дожили! Меня в собственном сне, не переставая, оскорбляют!
– Эй, я не «Это», я Настя!
– А я не «Эй», а Андреас, но ты же не запомнила!
– Вы! Двое! А ну прекратили болтать! – наконец, обратил на нас внимание дядька в балахоне, и мы с драконом дружно уставились на него.
Накинутый капюшон полностью скрывал лицо незнакомца. И то ли от нервного напряжения, то ли наоборот от заключения, что происходящее не что иное, как сон, я брякнула:
– Гюльчатай, открой личико!
Я уверена, что отчётливо услышала, как дядька подавился воздухом. Однако, к его чести и достоинству, он не стал называть меня дурной или ещё какой, как поступил драконище. Вместо этого он просто взял и снял капюшон.
– Ого! – сорвалось с моих губ.
Дядька
