заметит, – а вот лорд Алмонт заметит наверняка, и, зная его щепетильное отношение к соблюдению приличий, можно не сомневаться, что эта история дойдет до ее матери. «Я искренне надеюсь, что ты не станешь позорить меня перед своим дядей, Хейзел, – заявит тогда матушка, поднося чашку с чаем к тонким губам или втыкая иглу в канву вышивки и одновременно следя за тем, как слуга подкидывает поленья в камин утренней гостиной. – И заботит меня вовсе не то, что ты выглядишь как бродяжка, выезжая в город. Но я уверена, что подобное поведение плохо скажется на количестве полученных тобой приглашений в грядущем сезоне».
Хейзел даже представить не могла, что бы матушка или лорд Алмонт сделали, узнай они о листовке в ее кармане, сообщающей об анатомической демонстрации, которую проведет знаменитый доктор Бичем III, внук легенды и определенно самый известный хирург из живущих в Эдинбурге, если не во всем королевстве.
При мысли об этом Хейзел едва ли не трясло от волнения.
САМ ДОКТОР БИЧЕМ, ГЛАВА ХИРУРГОВ ЭДИНБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА, ПРОВЕДЕТ ВСКРЫТИЕ И АМПУТАЦИЮ ПО СОБСТВЕННОМУ НОВЕЙШЕМУ МЕТОДУ.
ВСЕ ЗАИНТЕРЕСОВАННЫЕ МОГУТ ПРИНЯТЬ УЧАСТИЕ В СЕМИНАРЕ ДОКТОРА ПО АНАТОМИИ.
В 8 ЧАСОВ УТРА
В КОРОЛЕВСКОМ ХИРУРГИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ ЭДИНБУРГА
Вот в таком мероприятии Хейзел хотела принять участие! Не эти смертельно скучные утренние приемы, где сплошь занудные вдовцы и невыносимые дебютантки или бесконечные, наводящие тоску балы. Едва Хейзел исполнилось пятнадцать, мать решила вывезти ее на сезон в Лондон. Там ей предстояло упаковываться в кринолин размером с софу для того, чтобы пронестись сквозь череду различных бальных зал в объятиях разнообразных молодых людей с запахом изо рта.
В теории проведенный в Лондоне сезон должен был привести к тому, что один из этих «пахнущих» джентльменов воспылает к Хейзел (или, скорее, к ее весьма солидному приданому) пламенной любовью и женится на ней, хоть это и казалось довольно бессмысленным, ведь предполагалось, что она выйдет замуж за Бернарда, чтобы сохранить титул и деньги Алмонтов в семье.
«В Бернарде нет ничего плохого», – сказала себе Хейзел. Он по-своему милый, и кожа у него довольно чистая. Конечно, он, ну, глуповат, но таких большинство. К тому же тщеславен – собственные костюмы волнуют его больше всего на свете. Зато он хороший слушатель. Он частенько возился с Хейзел в грязи, когда они были детьми, и поэтому не ждет, что та станет изображать из себя хрупкую фарфоровую статуэтку, как прочие девицы из их круга.
Они с Хейзел настолько давно знают друг друга, что ему даже ее желание стать хирургом кажется чудаковатым, а не скандальным. Поддержка мужчины может оказаться необходимой, когда дойдет до зачисления на курс и сдачи Королевского экзамена по лекарскому делу, и лучше бы этот мужчина имел титул и связи. Хейзел с надеждой разгладила пальцами мятый листок объявления.
Стоял
