у ранними морщинами лицу дархана текли сверкающие струйки пота. Он пристально наблюдал за крошечным слитком серого металла в огне.
– Отец, как ты понимаешь, что пора убрать серебро от огня? – спросил Бимба.
– Как только увидишь в нем свое отражение, и ни секундой позже.
Густую тишину кузницы пронзил осторожный стук. Дверь медленно, со скрипом отворилась, и Бимба с наслаждением вдохнул свежий пряный воздух. На пороге стоял дядя Бимбы, абгай. Он громко объявил:
– Сэсэгма родила. У вас дочь, поздравляю, Ошор.
Мастер даже не оторвал взгляда от серебра. Бимба и догадаться не мог, что в этот момент отец ликовал. Со стороны казалось, будто новость его нисколько не порадовала.
– Следовало бы отметить пополнение в семье, задобрить духов, – абгэйшка славился своей любовью к разного рода событиям, на которых можно выпить и повеселиться.
– Нет, – коротко ответил Ошор. – Барана готовь. Я скоро. Возьми Бимбу, если помощь там нужна.
Бимба обрадовался. Как бы ни было это прискорбно, но в глубине души он чувствовал, что намного лучше управляется со скотом, чем с металлом, но раз уж отец и его духи считают, что ему предначертано стать потомственным дарханом, то так тому и быть. А пока он с абгэйшкой пойдёт ловить барана на свежем теплом воздухе, ведь это куда веселее, чем часами сидеть в духоте закрытой кузницы и сонно наблюдать за монотонными действиями отца.
Сестрёнке дали обычное имя – Дулма. У девочки были очень чёрные блестящие глаза и поэтому всегда казалось, что она только что поплакала, хотя на самом деле плакала она редко. Бимбе нравилось возиться с ней, помогать матери. Отец беззлобно ворчал, что это совсем не мужское дело. Он и сам в свободную минутку любил подержать дочку на руках. Ради её блага он принял решение уехать с насиженного места в Хойтоголе, где родился, вырос, обзавёлся семьёй и поставил дело на поток, став уважаемым в аймаке человеком. В прошлом году, когда родилась его первая дочь, а уже спустя неделю умерла, Ошор не спал три ночи. Он не говорил никому, но достоверно знал, что только потомок его дочери сможет продолжить их семейное дело, стать алташа-дарханом. Ни один из пятерых сыновей не унаследовал дар предков. Теперь Ошор боялся, что долгожданная дочь родится и не выживет, если вдруг они решат остаться в родном селе.
Летом 1922 года, вскоре после рождения первой девочки, приехал старый друг отца, коммунист. Чем он занимался, Бимба не знал, но понимал, что чем-то необыкновенно важным. В подарок мужчина привёз с собой красивый деревянный ящик без верхней крышки. Мать объяснила, что это какая-то особенная колыбель для ребёнка ябаган уубэй. На ящике имелось четыре обода, за которые очень удобно поднимать его, и ремешок с заячьей шкуркой. Важный друг отца объяснил, что она служит младенцу защитой от злых духов.
– У нас позавчера прошло заседание, решали вопрос о размещении аймревкома. Как я и предлагал, постановили разместить его в зданиях дацана.
– Теперь эта местность будет центром Тункинского аймака? – удивился Ошор.
– Да. В Тунке посевы, строить сейчас недосуг, а притеснять местных себе дороже, начнутся никому не нужные волнения.
– А размещать политическую контору в священном месте, значит, допустимо?! Ошор не понимал политики современной власти. Разве можно настолько неуважительно относиться к религии целого народа?
– Иного выхода нет, Ошор. Зато теперь, сам понимаешь, все блага сосредоточатся там. И мне теперь как никогда нужны соратники рядом. Потому уже не предлагаю, не прошу, а ставлю тебя перед фактом, Ошор. Пора переезжать, в Хойтоголе делать нечего.
– Мне и здесь хорошо, – возразил Ошор.
Взрослые долго спорили. Отец оказался непреклонен. Назавтра, уезжая обратно, его друг сказал на прощание:
– Ты мне всегда говорил, что необразованными людьми легче управлять. А теперь выбираешь для своих детей незавидную участь темноты. Пока в Хойтоголе школу организуют, они вырастут. Даже дочь твоя не успеет выучиться грамоте. А в центре они получат все возможности. Подумай, друг.
Умерла первая дочка. Ошор не мог забыть слов своего товарища и по прошествии года. В конце мая 1923 года родилась Дулма. Вскоре после её рождения Ошор посетил родовой обряд, после которого сразу объявил семье, что пришла пора переезжать в Кырен, совсем недавно даже поселением не признававшийся, оставаясь местом для молитв с одноимённым дацаном, а ныне гордо именовавшийся улусом и центром Тункинского аймака.
Осенью, как только листва на деревьях пожелтела, семья Ошора Раднаева переехала в Кырен. Дулма всю жизнь считала это село своим родным, другого и не помнила. Здесь родилась её младшая сестра, а спустя десять лет умерла мать. Их дом стоял на окраине. Отцу поначалу выделили жилье в одной из построек бывшего дацана, но тот напрочь отказался жить в нем, поэтому семья временно ютилась в юрте. Дулма всю
