вали в нашей семье. А попала я туда случайно: меня отправила еврейская община на международный симпозиум Женской всемирной организации «Вицо-Авив». Нас, собравшихся из тридцати стран мира женщин, целую неделю возили по стране, знакомили с достопримечательностями и с тем, как в этой стране живут люди. Для меня всё было ново: и язык, и люди, да и сам Израиль. К тому же я испытала шок, так как одним из главных условий конференции было знание английского языка, а с языками у меня всегда были проблемы, несмотря на идеальный слух. Говорят, что если у тебя идеальный слух, то языки выучить – сущий пустяк. На мне природа в этом плане почему-то отдохнула. То есть шить одежду, вышивать крестиком, петь, играть на гитаре, фортепьяно, рисовать, делать украшения из бисера я умею, а вот с языками – настоящая проблема. «Рак русит!» – говорят в Израиле приезжие, когда к ним обращаются израильтяне. «Только по-русски!» – таков перевод и, честно вам скажу, невладение языками – моя большая драма. Поскольку весь семинар шёл на английском языке, через неделю родственники забрали меня в полуживом состоянии из гостиницы пригорода Тель-Авива и поселили у себя в трёхкомнатной квартире, которую они снимали все сообща.
Да, именно так они и жили в съёмной трёхкомнатной квартире: дедушка Изя с женой бабушкой Асей, их дочь Ирочка с мужем Фимой, их внук Женя, их внучка Алёна с мужем, моим двоюродным братом Сашей, и сестра моей мамы, она же мама моего двоюродного брата, Дора. Всего ничего: восемь человек в трёхкомнатной квартире о шестидесяти метрах. Без балкона. То есть на каждого приходилось, слава Богу, аж по семь с половиной метров, считая кухню, ванную комнату и маленький коридорчик. В трёх комнатах через каждые полметра стояли кровати, но при всём при этом все обитатели израильской трёшки были абсолютно счастливы.
Хотите знать, почему они были счастливы? Потому что, во-первых, им было где спать, во-вторых, у них был большой холодильник, набитый всякой всячиной, и, наконец, потому, что все они были вместе. Ни ругани, ни скандалов, ни перебранок – ничего, что омрачало бы их совместное существование…
На голову этим восьмерым чудакам свалилась я, гостья из Литвы. Нужно отдать должное этой весёлой семейке: я сразу же стала там своей. И если бы я сообщила им радостную весть о том, что мы все переезжаем в Израиль, они бы, несомненно, искренне предложили: «Какие проблемы? У вас всегда есть где остановиться! Остановитесь у нас!»
С дедом Изей я подружилась сразу и навсегда. Долгими израильскими вечерами он читал мне свои дневниковые записи, а я пела ему песни. Я знала несколько песен на идиш, он слушал меня и плакал. Все слушали, а он один слушал и плакал. Слёзы лились из его добрых глаз независимо от того, какую песню я пела, весёлую или грустную.
Почему же я всё же решилась на написание этой книги, друзья мои?
Этим летом, после двадцати лет забвения, мы с Даником, нашим младшим сыном, полетели в Израиль. Когда я была там двадцать лет назад, Даника ещё и в проекте не было. В Фейсбуке между мной и нашими друзьями Геной Зигелем и Борей Смоляром завязалась переписка, и эти двое прямо-таки спровоцировали меня на приезд в Землю обетованную.
«А слабо тебе приехать в Израиль?» – спросил Генка.
«Ей слабо», – твёрдо и уверенно ответил ему Борька.
«А вот и нет!» – возмутилась я их наглости и в эту самую минуту поняла, что на самом деле очень хочу туда, в страну, которая стала Родиной для большей части моей семьи и наших друзей. Мой муж Женя лететь не смог, я купила билеты, и мы с Даником на одиннадцать дней попали в сказку. Там и произошла моя последняя встреча с дедом Изей…
Тогда, в августе 2017 года, сидя в его комнате, плакала уже я, глядя на этого красивого старика с добрыми, умными и очень родными глазами. А он опять читал мне свои дневники. Эти большие тетради, обёрнутые в обычную газету, были все до последнего листа исписаны почти каллиграфическим почерком деда Изи. Не имею никакого представления, где он брал сведения, но все истории давно минувших дней потрясли меня до глубины души.
Листала тетради, вчитывалась в слова, и передо мной проплывали страшные картины гибели украинского еврейства во время Второй мировой войны, а если быть точной, то Великой Отечественной, ибо все, о ком было написано в дневниках, жили на территории бывшего Cоветского Cоюза.
Прощаясь с дедом Изей, я понимала, что это наша последняя встреча. И когда я собралась уходить, он остановил меня и, протянув одну из своих тетрадей, сказал: «Возьми на память!»
«Я не могу! Это ваше детище, ваша жизнь! Вы много-много лет писали эти истории!» – бормотала я в ответ, потрясённая тем, как запросто он отдавал мне своё творение, частицу своей души.
«Бери. Пригодится. Пусть она будет у тебя! Ты знаешь, что с ней делать…»
Мы с Даником поехали на Мёртвое море, где вечерами абсолютно нечего было делать, разве что лежать в уютном номере и смотреть кино. Мне ничего не оставалось, как взять тетрадь деда Изи, которую прихватила с собой, и начать чтиво. С первых же страниц дневника
