башни только до половины высоты, иначе их разрушали. Существовало также правило, что постройка башни должна быть закончена в течение года»21.
Как рассказал нам Славик, если какая-то фамилия изъявляла желание возвести башню, то старшие этой фамилии, самые именитые люди, должны были обратиться в совет старейшин (ныхас) того ущелья, где планировалась постройка, а тот, в свою очередь, тщательно проверял историю фамилии обратившихся и достаточность оснований для выдачи ей соответствующего разрешения. Могли и отказать, однако если вопросов не возникало, то фамилии выделялся участок для строительства башни, которую члены фамилии должны были успеть возвести в течение одного года. В противном случае ее разбирали, а камни отдавали более достойной фамилии, либо, как утверждает доктор исторических наук Владимир Александрович Кузнецов, «она оставалась недостроенной»22.
Между тем, ссылаясь на осетинские исторические предания, доктор исторических наук Георгий Александрович Кокиев отмечал, что, несмотря на существующие временные рамки, в том же Куртатинском ущелье были и исключения, когда простым фамилиям право на постройку оборонительных башен предоставлялось за определенную плату. «Так, житель села Даллагкау, Бибо Кцоев, происходивший из простой фамилии, за право постройки башни вынужден был привилегированным тагаурским фамилиям заплатить значительную сумму, а сверх того – построить на свои средства мост через Фиаг-дон у впадения в него реки Джижи-дон», в то время как «в Джимаринском районе каждый свободно мог строить себе башню без всяких ограничений и сроков»23.
Возведение башни, по словам Славика, было нелегким делом, необходимо было найти не только мастера, но и подходящий строительный материал – преимущественно известняк, перевезти его к месту постройки, а затем подготовить к кладке: обтесать камни и обжечь известь, либо, если строили без извести, запастись землей, которая требовалась для заполнения промежутков между камнями. «Строительный камень предварительно подвергался сильному нагреву и обливке водой, в результате чего он лопался на куски различных форм и величин. Обломки камня после этой операции принимали неправильные формы с зазорами»24, что улучшало сцепку камней при кладке. Когда предварительные работы заканчивались, приглашали мастеров, среди которых были и ингуши, и даже греки, как это, к примеру, считается в Куртатинском ущелье25.
Башни, как правило, возводили из слегка подтесанных камней «при помощи специального блока, известного у осетин под именем „зирн“, а у ингушей „чегыркъ“»26. «Самые большие и тщательно обработанные камни укладывали в основание и в углы башни. Кладку вели в два ряда таким образом, что стены кверху постепенно сужались, в результате чего постройка приобретала большую прочность»27. Однако выполнение наклона стены внутрь требовало от каменщика высокого мастерства, тем более что такое архитектурное решение, по версии российского и израильского исследователя Кавказа Аркадия Федоровича Гольдштейна, позволяло во время осады сбрасывать с балкончиков-машикулей камни, чтобы
Кузнецов В. А. Путешествие в древний Иристон. – М.: Искусство, 1974. – С. 100—101.
Там же. – С. 101.
Кокиев Г. А. Боевые башни и заградительные стены горной Осетии // Известия Юго-Осетинского научно-исследовательского института краеведения. Выпуск II. – Сталинир, 1935. – С. 230.
Там же. – С. 219.
Там же. – С. 221.
Там же. – С. 219.
Кобычев В. П. Поселения и жилище народов Северного Кавказа в XIX – XX вв. – М.: Наука, 1982. – С. 182.
