правда, то можно попытаться подкупить стражников, охраняющих ее.
– Это настоящее безумие!
Дея слышала, как безуспешны попытки мачехи отговорить отца, и сердце ее разрывалось на части.
– Я должен сделать то, что задумал. Это мой долг. Гертруда провела ритуал, который привел стражу в ее дом, и все это ради моей дочери. Я не могу закрыть глаза на происходящую несправедливость, – сказал, как отрезал, отец. – И не волнуйся, я буду осторожен.
Послышались тяжелые шаги, тихий лязг открывающейся двери и скрип половиц.
В доме воцарилась тишина, даже сверчок, живший в дальнем углу спальни, не издавал ни звука.
Дея вышла в соседнюю комнату. Эльза стояла лицом к окну, всхлипывала, обняв себя за плечи.
«Что случилось? Где папа?» – мысленно обратилась к ней Дея.
Женщина от неожиданности вздрогнула, она не слышала приближающихся шагов падчерицы.
– Никак не могу привыкнуть к твоему голосу у себя в голове, – тихо проговорила Эльза. – Гертруда обещала, что дар речи к тебе вернется.
Дея обняла ее сзади, но мачеха не повернулась. Она продолжила смотреть в окно отсутствующим взглядом.
– Иди спать, – устало произнесла Эльза.
На секунду замерев в нерешительности, Дея поцеловала женщину в мягкую щеку и пошла в свою комнату. Вскоре сон одолел ее, и она уснула.
На следующее утро проснувшись, Дея обнаружила, что ее отца еще нет, мачеха выглядела не выспавшейся и грустной.
«Доброе утро! Папа не возвращался?»
Эльза подняла на падчерицу безжизненный взгляд и лишь отрицательно мотнула головой.
Вечер наступал долго и тягостно. Днем Дея особо не переживала, надеясь на скорое возвращение отца, но с каждым часом ожидания внутри нее нарастала волна беспокойства.
Что-то произошло, Дея это чувствовала, но отказывалась принимать, до последнего надеясь на лучшее.
Уже стемнело, когда они с мачехой, накинув плащи на плечи, вышли за ограду. В руках Эльзы была масляная лампа. Стоя на опушке леса, женщины долго смотрели на черную стену деревьев. Их охватывал первобытный страх, какой испытывают люди перед встречей со смертельной опасностью.
Блуждать в темноте было очень страшно, и они решили дойти хотя бы до дальнего оврага.
Спотыкаясь об ухабы и выбоины, то и дело встречавшиеся на тропе, они побрели через поле, а затем дальше, вдоль зарослей. Дея, плотней закутавшись в плащ, старалась не отставать от мачехи.
Они остановились у обугленной кривой сосны, до самых корней расщепленной молнией. Эльза позвала мужа, но на зов никто не откликнулся.
– Где же он? Что с ним могло случиться? Неужели лихих людей встретил? – она горестно заламывала руки и продолжала кричать: «Ансельм!».
Гулкое эхо разносило ее слова далеко. Дея стояла возле мачехи и с ужасом вглядывалась в темноту.
«Может, по тропинке до озера дойдем? А вдруг отец лежит где-то там и истекает
