поудобней.
– Я бы так не сказал.
– Ты собственник, сразу видно. И это само по себе причина для измены, вот женская логика. Обман у них песней зовется, блуд праздником, а измена доблестью. Ввести награды за постельные подвиги, бабы с ног до головы в орденах ходить будут, грамоты над кроватью развешивать, дипломы почетные. Как им верить? Лучшая из них – змея.
– Ошибаешься! В любом случае, если изменит, я первым узнаю.
– С чего ты взял? – Драма искренне опешил.
– Она сама расскажет, мы так договорились.
– И ты поверил!? – Драма всплеснул руками. – Простота хуже воровства. Напрасно ждать будешь! Мужиков она на себя перетаскает, знакомых и незнакомых, а вот рассказать забудет. Наивная твоя душа! Извини за прямоту, такой уж я человек. Мужья последними узнают! Весь мир шептаться будет, кулисы рвать, животики надрывать. И жены смеются громче всех!
– Моя не такая. – Волошин достал платок и промокнул вспотевший лоб, было душно. Глянув по сторонам, он отцепил «бабочку» и спрятал в карман. – Стала бы она со мной по гастролям мотаться? Если бы не любила. Ни одного спектакля не пропускает, я на сцену, она в зал. Измена времени требует. Когда? Мы не расстаемся.
– Предлагаю тост за твою жену. Ей богу! Даже завидно.
– Святая женщина, – Волошин отнюдь не шутил. – Коньяк кончился, я пас.
Драма привстал, налил водку в обе рюмки вровень с краями.
– За святых женщин!
Они выпили… Волошин закусывать не стал, партия переходила в эндшпиль. Драма не унывал, даже наоборот, он поймал кураж, и готовил решающую атаку.
– Смотрю на вас, артистов, и удивляюсь! – Драма запланировал торжественную паузу, чтобы вызвать повышенное внимание, но икнул. – Пардон… Смотрю на вас, и удивляюсь. На сцене вы можете все! Трагически любить и величественно ревновать, стреляться на дуэлях и душить возлюбленных. Вы умны и бесстрашны, вы красивы даже в уродстве. И мы, публика, восхищаемся вами, готовы носить на руках, потому что вы человечны! Но эффект имеет место, пока вы на сцене, когда вместе со светом рампы на вас падает отблеск гения, его сияние. Но стоит столкнуться лицом к лицу? И полное разочарование. Ваши истинные чувства мелки, и напоминают картонную бутафорию. Кто сказал, что слава – синоним счастья? Кто сказал, что деньги гарант верности и любви? Не сомневайтесь, вы рогаты давно и навсегда. Скажи, что согласен, и кончим с этим. Аминь!
– Зачем ты так, – укоризненно сказал Волошин: раскосые глаза округлились от столь откровенной тирады. Черты лица утратили монументальность, кадык прыгнул и застыл. Казалось, артист готов встать и уйти, но тем самым докажет правоту собеседника. А Драма уже мотал головой, собираясь препарировать душу клиента, вскрыть язву до печени.
– Жалко смотреть, как ты лапшу хаваешь, нахвалиться не можешь.
– Лапшу?
– Макароны флотские. Это ты думаешь, что она в зале сидит, глаз не сводит, а на самом деле в гостинице тазобедренным суставом
