ей действительно нравился. Не юноша с взглядом томным – мужчина. Сорокапятилетний, мускулистый, брутальный, кряжистый. Самый, что ни на есть Катин типаж. Но! Был один недостаток. Жена и двое детей.
Вот это было совсем против Катиных правил. Катя всегда за женщин. Не феминистка, конечно – просто за справедливость. Кобелина будет обманывать человека, с которым прожил пятнадцать лет? Который родил ему двух отпрысков, коими он так гордится? Значит, с нами, девочками, так можно? Вы в этом уверены, господа кобели? И Воронцов был продинамлен самым жестоким образом.
«Ну, Катерина, так меня ещё никто не кидал», – выпалил Воронцов, и вены на его бычьей шее надулись подобно корабельным канатам.
«Век живи – век учись, Семён Валентиныч», – ответила Катя, уходя навсегда.
А после она ещё трактором прошлась по нему в своём блоге. Она не раскрыла его имени и фамилии – Катя не подлая, но если он прочитал (а он прочитал!) то понял о ком идёт речь.
– Расскажи мне о нём, – попросил Вальтер. – Расскажи подробнее. Всю вашу историю, о его повадках, манерах, привычках. Расскажи всё-всё-всё.
Катя говорила долго. А Вальтер молчал и слушал. Он всегда слушает молча. Только понимающе кивает в такт произносимым словам. Он безупречный слушатель. Он во всём безупречен. «Жаль, что не мой типаж», – в тысячный раз подумала Катерина.
– А вот этот может, – произнёс Вальтер, когда Катя закончила. На скулах его заходили бугры желваков.
– И что делать теперь? – Катя смотрела на Кононова с мольбой, как на спасителя, как на единственную соломинку, за которую можно было бы зацепиться.
– Мы пробьём твоего папика, – уверенно заявил Вальтер.
В иной другой ситуации Катя бы возмутилась. Она сказала бы, что никакой Воронцов ей не папик, и никогда таковым не являлся. Она сказала бы, что у ней никогда не было папиков. Она сказала бы, что и не будет. Она многое что сказала бы ещё по этому поводу… Но сейчас, просто недоуменно спросила: «Что это значит, пробьём?»
– Пробьём, Кать, означает, что с человеком поговорят. Да так, что он расскажет всё, что надо и что не надо.
– И как же ты это сделаешь?
– Видишь ли, у меня есть родственник, который, – Вальтер сделал паузу, подбирая слова, – скажем так, имеет определённый авторитет в неких криминальных кругах.
– Бандит, что ль? – обеспокоилась Катя.
– Бандиты, Катюша, – Вальтер снисходительно улыбнулся, – все вымерли в девяностых. А те, кто остался давно сидят в мэриях и Госдуме. Мой родственник, – он положил свою руку на Катину, – человек законопослушный. Просто знает, что хочет, знает как говорить с людьми, и умеет вести дела. Так что, если твой папик причастен…
Катя поморщилась.
– … Твой Воронцов, – всё понимающий Вальтер тут же поправился, – ему просто конец.
– В смысле, конец? – ещё больше напугалась Катя.
– Не бойся, – Вальтер по-доброму
