достала с антресоли старые джинсы и водолазку. Надела медицинскую маску. На голову повязала полинявший бабулин платок. (Главное, чтобы не узнали соседи!) На руки натянула резиновые перчатки. Сжав зубы и кулаки, вышла за дверь.
Обозначенный Вельзевулом контейнер и впрямь оказался скорее полон, чем пуст. Катя застыла над ним, не решаясь приступить к делу. В нос шибало тухлой кислятиной.
«Ну! Ну! Бомжи же как-то это делают, и ничего, – она пыталась уговорить себя. – Они же ведь тоже люди. Они же могут. А ты чего, хуже бомжей что ли? Соберись, тряпка!»
С этими словами она и схватилась за тряпку, мокрую, покрытую пятнами плесени. Потянула её на себя, рванула, отбросила в сторону.
«Ну, что? Не умерла? Продолжай!»
Она принялась расшвыривать бутылки, баклажки, ржавые железяки, драные кроссовки и сапоги, какие-то разбитые чайники, ворохи упаковочной ленты… Бесконечные пластиковые пакеты, набитые объедками и прочей одному чёрту известной дрянью – склизкие, перепачканные вонючей жижей, она перекладывала в соседний бак. Но контейнер был слишком высок, и, по мере продвижения вглубь, Катины руки перестали доставать до его содержимого. Оставалось только одно – залезать в бак. Катя, съёжившись, воровато огляделась по сторонам, и сиганула в контейнер.
«Только бы никто не увидел! Только бы…»
Но нет. Повторилась история Выборгского вокзала. На Катину беду у помойки появилась мамаша с маленьким мальчиком. Проходя мимо мусорки, мальчуган вывернул шею назад: «Мама! Мама! А что это тётя в помойке делает?»
«Хм… – мамаша не сразу нашлась, что ответить. – Вот если не будешь мамочку слушать, когда вырастешь, тоже как тётя станешь в помойках рыться».
«Чёрта с два, – подумалось Кате. – Вот я мамочку вроде слушала, и всё равно роюсь».
Вслед за мамой с ребёнком появилась старушка. (Все беды от этих детей и старушек!) Старушка знакомая, с соседнего дома. Проходя мимо, она укоризненно покачала головой с седыми кудряшками, и естественно, не удержалась от комментария.
«Это ж надо! Такая молодая, а уже алкашня конченная. Это ж надо опуститься-то так!»
«Топай, топай отсюда, бабка, скорей. Ну, пожалуйста!» – молила её про себя Катя.
Перекидав ещё дюжины две пакетов, Катя добралась до дна.
«Ну где же чёртов жетон?»
Неужели чокнутый подонок лишь посмеялся над ней? Она в отчаянии соскребала со дна волглую, пропитанную коричневой жижей газету. Неужели вся эта пытка зря? Нет! Катерина глубоко и облегчённо вздохнула. Под газетой, в буквальном смысле на самом дне, порыжевшем от ржавчины, лежал заветный пластиковый треугольник. На треугольнике была изображена единица во второй степени. Первый уровень, второе задание – всё так, как и объяснял Вельзевул.
Придя домой, не снимая перчаток, она сделала фото, отослала его по адресу. Долго стояла под душем, но уже не два с половиной часа, как после похода. Какой смысл намываться, если мерзавец в следующем задании снова заставит её изваляться в грязи?
В секретный чат пришло сообщение: «Задание
