я поговорить на свои заумные темы, пересказать прочитанные книги и рассказать какие-то свои завиральные теории. По опыту мужчина знал, что за работу благодарного слушателя многие готовы платить, но буквально с первого же дня на даче в Васильево Суклетин стал вести себя слишком уж странно. По вечерам он любил выйти за забор и остановить кого-то из деревенский мальчишек:
– Пойдем, пельменями тебя домашними накормлю, – говорил он ребенку лет десяти, а когда тот уже с готовностью бежал в дом Алексея, мужчина радостно подмигивал другу:
– Люблю я пацанов, котлетки такие.
Любой имеет право на несмешные шутки, но с момента приезда на эту дачу Алексей буквально каждые десять минут отпускал какую-то шутку на тему людоедства. От этого уже становилось не смешно, да и шашлыки, которые он собрался жарить на заднем дворе есть расхотелось совершенно. Одно радовало, подруга Алексея, с которой он здесь жил, была настоящей красоткой. 25-летняя Мадина все больше молчала и прислуживала мужчинам, а когда Алексей заметил, как его приятель смотрит на девушку, тот даже благосклонно разрешил ему сходить к ней в комнату и насладиться любовными утехами. Геннадий поначалу не поверил своим ушам, но Алексей буквально притащил его к спальне своей гражданской жены и затолкнул в комнату. Девушка, и правда, сопротивляться не стала. Через час Углов вновь вернулся на веранду и продолжил пить с новым знакомым, а Мадина вскоре вновь стала им прислуживать.
– Хорошая девушка, всегда хотел ее сердце себе забрать, – хлопнул по столу Алексей, когда Мадина принесла новую порцию домашних пельменей.
– Хорошее дело, – кивнул Геннадий.
– А хочешь, прирежем ее, а сердце зажарим, у меня и рецепт есть фирменный.
Углов усмехнулся и покачал головой, решив, что утром же уедет отсюда к чертовой матери.
– Я вообще шесть человек убил и съел, не веришь? – уже слишком серьезным тоном сказал вдруг хозяин дачи в Васильево.
– Н-нет, не верю, – расплылся в непонимающей улыбке 42-летний рабочий.
Алексей Суклетин с трудом поднялся из-за стола и, шатаясь, пошел к бочке, в каких обычно маринуют огурцы. Отодвинув деревянную крышку, он засунул туда руку и стал что-то вслепую искать. Через минуту он вытащил за волосы оттуда изуродованную, но еще сохранившую черты лица голову какой-то девушки.
Геннадий Углов не знал, как реагировать, но видел, что друг ждет от него одобрения, подобно тому, как его ждет ребенок, показывающий взрослому только что слепленные куличики, которые непременно называет пирожками или булочками. В таких случаях нужно быстро начать хвалить куличики за форму, чтобы потом не изображать, какие они «вкусные».
Спустя несколько дней Геннадий вместе с Алексеем поехали в Казань, чтобы закупиться алкоголем. Углов улучил момент, затерялся в толпе и поспешил в ближайшее отделение милиции. Там сбивчивые россказни алкоголика выслушали, а потом… посмеялись. Мало ли, какие бредни в голову алкоголика могли прийти, не ездить же и не проверять повсюду: нет ли где чертей или вот отрезанных голов в бочке, как в этом случае. Выйдя из отделения милиции Геннадий вздохнул и поехал назад, к Алексею. В конце концов, новый приятель мог бы счесть подозрительным, если бы Геннадий вдруг решил сбежать от него, да и податься Геннадию было больше некуда.
Глава 1. В детстве
Алексей Суклетин родился в марте 1943-го года в Казани. Первые годы жизни он вместе с сестрой провел, кочуя по разным военно-полевым госпиталям, в которых его мать работала медсестрой. Отца мальчик никогда не знал, а мать не интересовалась жизнью детей. Эту уставшую и некрасивую женщину всегда волновало только одно: как добыть средства для пропитания и выживания. А уж о воспитании детей государство лучше нее позаботится. Впрочем, в те годы большинство семей жили примерно в том же ритме. Позволить себе уделять много времени воспитанию детей могли единицы.
В конце концов, Суклетины обосновались в Казани. Женщина нашла себе работу в городской больнице, а дети, по большей части, были предоставлены сами себе. Мать Алексея, одинокая и прежде времени состарившаяся женщина всегда с презрением отзывалась о девушках моложе нее. Больше всего, конечно, доставалось медсестрам, оказавшимся под ее началом.
– Развелось их, мнение у всех свое. Жизнь всех поимеет, и мнение их тоже, – с небрежением говорила она, когда ей начинала досаждать какая-нибудь особенно инициативная особа.
Примерно с тем же представлением о девушках рос и Алексей. Уже в подростковом возрасте масла в огонь стала подливать его дворовая компания, с которой он и проводил буквально все свое время. Как это часто бывало, компания состояла из очень разновозрастных ребят. Кто-то постарше уже учился в техникуме, а некоторые уже даже успели побывать в колонии.
Лет с пятнадцати подростки начали наперебой хвастаться друг перед другом своими сексуальными
