вую, утонченную брюнетку с прямыми, блестящими волосами.
– Мэй, котик мой, бухать будешь?
– Нет, спасибо, – улыбнулась брюнетка, растянув свои пухлые губы в доброжелательной улыбке.
– А тебе, упырь кучерявый, не предлагаю! Сама все вылакаю.
– Ой, да не очень-то и хотелось. Мне нужен ясный ум, – поморщился парнишка.
– И для чего, позволь узнать?
– Шон будет нам гадать, – заговорщически подмигнула подруге Мэй.
– Серьезно? На чем? На своих костях?
– Тесс! – рявкнул Шон, и та, закатив глаза, наконец уселась рядом с друзьями.
– Может, еще не поздно пойти на праздник?
– Даже не думай! – отрезал парень. – Я не пущу вас на это сборище олигофренов.
– Это вечеринка к Хэллоуину, – осторожно напомнила Мэй, все еще мягко улыбаясь.
Ее подруга, откинув за спину кудрявые светлые волосы, закатила глаза, но промолчала. В их дружбе они уравновешивали друг друга, и Тесс Хантер не была тем самым голосом разума.
– Так. Я начинаю, – не терпящим возражений голосом, уведомил Шон, приглушая свет в комнате.
Девушки притихли, вперив взгляд в руки друга, которые тасовали красиво мерцающие карты. Это зрелище завораживало, и обе невольно вздрогнули, когда парень ударил о стол ладонью, а затем поднял ее, демонстрируя карту «Повешенный».
– Это что за хрень? – тихо уточнила Тесс, забыв о вине.
Висящий в петле мужчина притягивал взгляд и пугал.
– Это твое предсказание, – уведомил Шон замогильным голосом.
– А че сразу мое?! – возмутилась Хантер.
– Карта говорит, что тебе надо набить татуировку, иначе быть беде.
Мэй и Тесс переглянулись, а затем рассмеялись.
– А ну цыц, дурочки непросвещённые! – прикрикнул на них парень, строго нахмурив брови. – Таро – это вам не смехуечки. Тем более в Хэллоуин.
– Причем тут тату? – просмеявшись, первой уточнила Мэй.
– Потому, – глубокомысленно изрек парнишка. – Тут же все яснее ясного. Вот мужик висит… и… бля, да очевидно же! Короче, Тесси – или бьешь, или завтра тебя вздернут.
– И где я ее тебе набью, скажи на милость? – Возмутилась девушка, но было очевидно, что угроза ее пробрала.
– Да хоть за моим домом. Там как раз новый тату-салон открылся. Стильное место, сразу видно, что там все анализы сданы и СанПиНы.
Хантер только и могла, что ошалело моргать своими синими, как океан, глазами. В обрамлении черных, густых ресниц они сейчас поразительно походили на глаза куклы.
– Так, теперь малышка Мэй, – пропел Шон, протягивая брюнетке колоду. – Тяни.
– Может не надо? – с опаской уточнила та.
– Тяни!
– Давай просто тоже набьем ей татуху. И тебе. На длинном языке! – вступилась за Мэй Тесс.
– ТЯНИ, МАТЬ ТВОЮ! – заорал парнишка, и девушка, вздрогнув, вцепилась в колоду своими пальчиками с алыми ноготками.
Рассыпав половину из карт, она дрожащей рукой выудила карту и испуганно замерла, глядя на изображение.
– Ясненько! – совершенно будничным тоном возвестил Шон, рассматривая карту «Смерть». – Тебе стоит что-нибудь украсть.
– Ук-красть?
– Тебе кто так в мозг нассал, а? – возмущенно прошипела на него Тесс, осторожно гладя испуганную подругу по плечу. – Ты че несешь вообще? Где воровство и где наша Мэй?
– Ничего не попишешь! Карты не лгут.
– Может поменяемся, м? – ласково погладив Мэй по волосам, предложила Хантер. – Набьешь себе какой-нибудь экзотический цветочек на запястье, а я сопру пачку чипсов в супермаркете.
– НЕТ! – буквально взвизгнул Шон, заставив подруг посмотреть на него уже с опаской и сомнением во вменяемости. – Меняться ни в коем случае нельзя! Это только все ус… усги… сука! Будет хреново!
Девушки затравленно переглянулись: каждому было известно, что Шон забывал слова только в случае крайнего душевного волнения. И сейчас, судя по всему, был как раз тот самый случай.
– Мэй просто надо украсть какую-нибудь безделушку, мы сожжем ее при полной Луне, принесем в дань Смерти, и та отстанет, – с обезоруживающей уверенностью заверил девушек Шон. – Боже, да давайте посмотрим на это как на приключение!
– Тебе легко говорить! – огрызнулась Тесс. – Тебя не повесят или… – она замолчала, видя, как задрожали губы
