щипнув воздух, остановилась Илона. – Поздно, уплыл за первым сомом.
– Туда ему и дорога, – с облегчением вздохнул Степан.
– Да, – согласилась Илона, беря в руки пластырь. – Однако нет худа без добра, продолжила она, распечатывая упаковку. – Тебе, мой друг, заплывы в ближайшие дни противопоказаны. Слышишь? Строгий сухопутный режим. Если честно, я очень рада.
Степан, откинув голову назад, смолчал.
Залепив рану пластырем, Илона подула на него, подняла глаза на раненого.
– Как?
– Стреляет, – отозвался он.
– Так и надо. Теперь всё. Устала, хочу пить.
…Илона задумчиво гладила его по волосам. Туда-сюда. Белокурый жёсткий ёршик ласкал её руку, она – его. Внезапно она нахмурилась и, прерывая сеанс нежности, ущипнула любимого за ухо.
– Короче не мог подстричься?
Он зажмурился, пожимая плечами, выдавил:
– Производственная необходимость.
– Что ты имеешь в виду?
Степан открыл глаза.
– Я имею в виду сборы.
– А-а, – протянула она.
– Все пацаны решили, – продолжал он, – лучше оставить неприкосновенный запас волос, чем лишиться их совсем. Главный военный обещал всем волосатым бесплатную стрижку под ноль.
– И что он себе позволяет! – возмутилась Илона. – Сатрап! Это же самое натуральное подавление личности.
– Точно, – поддакнул Степан.
– Чтобы после сборов не смел так стричься!
– А что плохого? С такой стрижкой вся армия ходит – от солдата до генерала.
– То армия, – заметила она. – У неё кругом враги. А нам с тобой воевать не с кем. Мы люди мирные. Наше счастье – в вихрах. И здесь, как в настоящем хлебном поле – каждый колосок на счету.
Степан озабоченно провёл рукой по ёршику.
– Хорошо хоть корни остались, – сказала Илона, смотря на него и хитро прищуриваясь. – Всё же, какое-никакое, а утешение.
– Да, – улыбнулся Степан.
…Последняя электричка в город уходила через час. На пляж опускались сумерки. Умиротворённо, чуть слышно, словно сожалея о своём дневном неистовстве, плескались волны о песок. Особое чудесное настроение распространялось вокруг. Природа обретала покой, сливаясь воедино стихиями земли, воздуха и воды.
– О чём задумалась? – спросил Степан, нарушая тишину.
Илона откликнулась не сразу. Прошло несколько минут прежде, чем одолевающие её чувства нашли выражение словами.
– Знаешь, наше одиночество обманчиво. Мы здесь не одни. Перед нами наше общее родное начало. Ласковый и нежный, бесконечный океан.
Она повернулась к нему. Глаза её горели.
– Твои жуки не умерли. Круг замкнулся. Они стали частицей океана. Самой бесконечностью.
Степан улыбнулся.
– Прекрасный день для новой жизни, – заметил он.
– Прекрасный, –
