аря вам я смеюсь.
Рику и его команде.
Благодаря вам я держу марку.
Моему отцу.
Благодаря тебе я не боюсь мечтать.
Пролог
Молодежь безумствует
27 декабря 1989 года
Спрингфилд, штат Массачусетс
Я прикасаюсь к губам. Пот течет ручьем. Я стою в центре сцены. Во рту что-то соленое. Взгляд падает на пол.
И тут замечаю стеклянную бутылку. Она валяется на металлической сетке. По рукам сочатся алые струйки. Я пробую эту субстанцию на вкус.
Почему я весь перепачкан красной жидкостью?
Вытираю лоб. Вдруг понимаю, что по лицу течет что-то вроде томатного сока.
Зачем кому-то бросать в меня стеклянную бутылку с томатным соком?
Однако, к моему полнейшему ужасу, шоку и изумлению, выяснилось, что лицо заливал не томатный сок. По нему сочилась моя кровь. На глазах у 20 000 человек. На разогреве у моих кумиров, Aerosmith.
Я стою на сцене перед переполненной ареной, а лицо и руки залиты собственной кровью.
Глаза налились кровью. И не той, что на лице, а от гнева в душе.
Народ на танцполе сам по себе безбашенный.
Когда на концерте нет стульев, а тысячи людей пихаются в потной безумствующей толпе, ситуация запросто может выйти из-под контроля. Я смотрю на беснующуюся толпу оголтелых рок-н-ролльщиков. Именно тогда и случилась та печально известная заваруха, набравшая миллионы просмотров на YouTube.
– Какой мудак это швырнул?
Десяток человек обступают одного парня. Все тычут в него пальцем и кричат мне.
– Это был он, это был он!!
– Слышь, ублюдок, это ты?
Парень в центре молчит. Глядя мне в глаза, показывает средний палец, отчетливо давая понять: «Да пошел ты».
То, что произошло дальше, пробило первую брешь в броне популярности. Популярности Skid Row. Именно в тот самый момент моя детская мечта начала напоминать взрослый кошмар.
До того случая я уже лет семь-восемь выступал в клубах. Барах. Кабаках. Играл по три сета за ночь. В основном каверы для подвыпивших рок-н-ролльщиков Квебека и Северного Онтарио. Потасовки стали неотъемлемой частью многолетнего образа жизни. Я просто не умел реагировать иначе.
Но это был не клуб.
А забитая до отказа арена. На 20 000 человек. Определенно не лучшее место, чтобы выяснять отношения единственным известным мне способом. Жизнь изменилась. Но мне не хватило мозгов понять, что и самому нужно измениться.
Я ору в микрофон: «А ну-ка разошлись, блядь!»
А потом машу руками, чтобы все отошли от того парня. Кому я намеревался как следует навалять.
Поднимаю со сцены стеклянную бутылку. Отхожу назад к барабанной установке, чтобы хорошенько разбежаться и наброситься на заклятого врага. Песня, которую мы собираемся сыграть, называется «Piece of Me». Никогда бы не подумал, что слова воспримут буквально. И полоумный фанат. И я сам.
Я смотрю в глаза тому чуваку, а он снова посылает меня на хер. Я в ярости и не позволю ему выиграть этот бой.
А затем совершаю немыслимое.
Бросаю стеклянную бутылку в зрителей, целясь в парня со средним пальцем. Проблема в том, что толпа огромная, и, хотя тогда я еще этого не знал, позже выяснилось, что бутылка… не попала в намеченную цель.
Изо всех сил я бегу к краю сцены. Спрыгиваю, рассекаю воздух, и каблук моего остроносого ботинка прилетает прямо в челюсть тому парню. Моментально ее сломав.
Я набрасываюсь с кулаками на чувака, которому только что сломал челюсть. Я на танцполе, вокруг меня 10 000 человек, и я в буквальном смысле пытаюсь драться со всеми сразу.
Через пару минут охрана оттаскивает меня от парня и возвращает на сцену, под изумленные взгляды товарищей по группе.
Мы снова пытаемся начать «Piece of Me».
Негодяй в городе.
Знаешь, мне бы только подраться,
Я на каблуках и выгляжу классно
В субботу вечером, вечером, вечером.
Я вою в микрофон, на каблуках, в городе и ищу повод подраться. А кто-то, возможно, даже назвал бы меня классным. Трясу башкой, заливая кровью и потом первые ряды. Шоу заканчивается, а из открытой раны в голове продолжает хлестать кровь.
Уверенные, что все в порядке, довольные своим
