и кричат: «Ахти, ребята, вор!» —И вмиг ворота на запор;
В минуту псарня стала адом.
Бегут: иной с дубьем,
Иной с ружьем.
«Огня! – кричат, – огня!» Пришли с огнем.
Мой Волк сидит, прижавшись в угол задом.
Зубами щелкая и ощетиня шерсть,
Глазами, кажется, хотел бы всех он съесть;
Но, видя то, что тут не перед стадом
И что приходит, наконец,
Ему расчесться за овец, —
Пустился мой хитрец
В переговоры
И начал так: «Друзья! к чему весь этот шум?
Я, ваш старинный сват и кум,
Пришел мириться к вам, совсем не ради ссоры;
Забудем прошлое, уставим общий лад!
А я, не только впредь не трону
здешних стад,
Но сам за них с другими грызться рад
И волчьей клятвой утверждаю,
Что я…» – «Послушай-ка, сосед, —
Тут ловчий перервал в ответ, —
Ты сер, а я, приятель, сед,
И волчью вашу я давно натуру знаю;
А потому обычай мой:
С волками иначе не делать мировой,
Как снявши шкуру с них долой».
И тут же выпустил на Волка гончих стаю.
Эта патриотическая басня не потеряла своего значения в наши дни. Западные «партнеры» не ожидали, что Россия перестала быть «лакомым куском» («овчарней»). Но стала «псарней», имея достаточно сил для самообороны. Роль «волков» в стране выполняют те ее жители, которые «едят» Россию, вывозя ее богатства за рубеж. Пытаясь договориться с властью, «волки» часто апеллируют якобы к общему историческому прошлому:
«Я, ваш старинный сват и кум,
Пришел мириться к вам, совсем
не ради ссоры;
Забудем прошлое, уставим общий лад!»
Эта апелляция весьма симптоматична. Здесь предложение примириться с волками, которые существовали всегда. Например, признание того, что «воровали в России всегда». Кроме того, «сват и кум» – это прирученные собаки, которые когда-то были «волками».
Могут ли «перевоспитаться» волки,? Если относительно некоторых «волков», которые проживают в стране, еще есть какая-то надежда, то с зарубежными «партнерами-волками» ситуация выглядит сложнее. Со стороны зарубежных «волков» их попытки напомнить нашей стране об общем «славном прошлом» (например, «втором фронте» во время второй мировой войны) выглядят спекуляцией на тему общего врага – нацизма, сейчас – терроризма и т. д.
Далее Волк в басне дает обещание:
«А я, не только впредь не трону
здешних стад,
Но сам за них с другими грызться рад
И волчьей клятвой утверждаю,
Что я…»
Здесь имеет смысл вспомнить о продвижении военного блока НАТО к границам России, хотя давались торжественные обещания не делать этого и совместно с Россией хранить международную безопасность. «Волкам» верить нельзя хотя бы потому, что есть опыт их поведения во Второй мировой войне, да и весь предшествующий опыт взаимодействия с Россией.
Распространен вариант – отдавать «волкам» часть «овец», чтоб они не сожрали всё «стадо». Как выясняется, «волки» такие компромиссы воспринимают только как слабость и готовы все-таки съесть всё «стадо» т. е. уничтожить Россию как самостоятельное государство, поглотить полностью ее ресурсы и т. д.
В басне представляет интерес сама ситуация нахождения Волка в замкнутом пространстве, на чужой территории. Есть и такой вариант, который проявил себя как удачный, во время войны 1812 года – пустить врага на свою территорию и на своей территории его уничтожить. Во время Великой Отечественной войны этот вариант был вынужденным, но он позволил уничтожить врага. Здесь мы видим иллюстрацию известного правила – враг не может победить того, кто даже на своей территории остается непримиримым к завоевателю.
Главным остается сохранение всеми, кто отвечает за национальную безопасность, сохранять мудрость и историческую память. Об этом и говорит «ловчий» Волку:
«Ты сер, а я, приятель, сед,»
Непримиримость по отношению к Волку в басне так аргументируется «ловчим»:
«И волчью вашу я давно натуру знаю;
А потому обычай мой:
С волками иначе не делать мировой,
Как снявши шкуру с них долой».
Волчью натуру не переделать. Здесь ситуация такова – если «волки», так или иначе посягают
