беззаветной службой Отечеству, бритый наголо казанский сирота на пике своего счастья открылся свету.
Ритуальное обнажение голов закончилось. Головной убор четвёртого пуштуна покоился на дне безымянного ущелья. Солдат первого года службы Олег Свешников, призывник из ладожской деревни Кобона, был самым молодым в группе. В меру скромный, щуплый, среднего роста, среди всех он казался белой вороной. Мальчишка. Однако первое впечатление было поверхностным. Все сомнения рассеивал взгляд. Прямой, открытый и решительный, он убеждал – обстрелян.
Командир разлепил потрескавшиеся губы.
– Добро пожаловать в горы! – хрипя, сказал он. – Прочь все стеснения. Чувствуйте себя как дома.
– Самое время пустить корни, командир! – улыбнулся прапорщик.
Лейтенант не ответил. Внимание его приковал модельный полубокс Свешникова.
– Где твоя панама, боец? – обратился старший к младшему.
Олег растерялся. Машинально провёл ладонью по макушке. Перед глазами промелькнули подробности стремительной эвакуации с тропы. Момента расставания с головным убором он не помнил.
– Панама в чистилище «духов», – пришёл ему на помощь сержант. – Там же, где и пулемёт.
– Да, – поддакнул рядовой, виновато пожимая плечами.
Лейтенант сунул руку за пазуху, нащупал пригретую запасную бескозырку и, вытащив её, бросил ему.
– Прикройся, – велел он. – Твоя голова в этих горах – второе солнце.
Довольный преображением солдата, лейтенант успокоился и взглянул на часы.
– Через час выход на связь, – сказал он. – Подъём. Используем время с пользой.
Через минуту все были на ногах. Построившись, привычным походным маршем разведчики продолжили движение.
Хотя солнце стояло ещё высоко, день шёл на убыль. Удушливая жара постепенно сменялась свежестью. На пятом часу пути горы расступились и безнадёжный лунный ландшафт расцвёл буйными красками земной растительной жизни. В то время как сержант Куманёв занимал позицию наблюдателя на самой высокой точке соседнего каменного кряжа, рядовой Свешников прикрывал тылы, двое – лейтенант и прапорщик – остановились перед волшебным оазисом, не в силах произнести ни слова.
– Красота какая! – наконец, нашёлся прапорщик. – Товарищ лейтенант, будь вы писателем, смогли бы описать её пером?
– Все тексты уже написаны, – отозвался лейтенант. – Давным-давно. Тайнописью вечности.
– Вечности?
– Да. Функция писателя увидеть её, почувствовать, открыть, как этот райский сад. Проявить своим огнём.
– Это и есть так называемая классика жанра?
– Она самая.
– И как бы вы начали свою повесть, товарищ лейтенант?
Лейтенант устремил взгляд вдаль. Море горных цветов открылось ему. Торжество мира, добра и любви.
