уперся. Дескать, только благодаря альтруизму, человечество движется вперед, а не деградирует, и не вымирает подобно ящерам, мол, это единственное качество, за которое человеку прощаются не только его грехи, но грехи других людей, и даже грехи врагов, которые по сути вовсе не враги, а более темные души. Такие речи даже слушать спокойно невозможно. Не себя ли он записал в альтруисты, а нас в «более темные души»! Но мы еще удерживались в рамках интеллигентного спора, и даже пытались доказать, что человечество выживает не благодаря той или иной морали и развивается не по законам альтруизма, слово-то какое противное, а по законам науки и технического прогресса! Ну и так далее, что нормальному человеку объяснять не надо. А этому горе-философу, хоть кол на голове теши. Ведь видит, что мы не в себе, горячимся, руками машем, а руки у нас – лучше не попадайся. И говорит:
– Во все века человечество только и делало, что уничтожало своих лучших представителей, которые вопреки рассудку, иногда ценой жизни, двигали общество вперед.
– Например? – внутри мы уже клокотали от ярости, почти не скрывая, а он все туда же:
– Джордано Бруно. Галилео Галилей… Или тот же Иисус! Его распяли? Им же и спаслись.
– А ты вроде как Его ученик. Апостол значит, – сказал один из нас, поднялся и повел плечами. – И, если я двину тебя в челюсть, ты еще спасибо скажешь? И подставишь другую щеку?
Этот мужик был крут на расправу, не зря ходил в подручных у бригадира, и, признаться, мне очень хотелось, чтобы альтруист наш струсил, и отступил. Тогда бы мы рассмеялись, и дело с концом. Так нет!
– Спасибо не скажу, однако заранее вас жалею. Ударив без причины, не остановитесь, пока не убьете. А когда убьете, убедитесь, что я был прав, только поздно будет.
– Ну что же. Это надо проверить! – бригадир кивнул подручному, и взялся за топор.
Короче, не стало альтруиста. Если честно, мне его жаль. Перекуры сократились, работаем как проклятые, хорошие деньги зашибаем, бригадир доволен. Мы все соучастники, стали недоверчивей друг ко другу, и еще злее к посторонним, к нам вообще теперь – лучше не подходи. По ночам мне ужасно совестно, однако поделиться не с кем: бригадники вмиг зароют. А я, простите, не альтруист… И все же! Он был прав.
Две сестры
У некоего царя были две дочери, близняшки, внешне очень похожие, но разные по характеру. Где одна молча уступит, там другая будет слезы лить, пока своего не добьется. Одна настоящая рукодельница, без дела не сидит, а другая только и знает, что перед зеркалом вертеться. И во всем остальном, что ни возьми, они различались, как огонь и вода, лед и пламень, а внешне ни за что не отличишь. Царь любил обеих, что называется, души в них не чаял. Однако дочери есть дочери, пришла пора выдавать их замуж. От женихов поначалу отбоя не было, и это понятно, невесты красавицы, да за каждой, как говорится, полцарства в придачу. Но вот незадача. Одна дочь, хоть и не прекословила батюшке, поскольку любила его, но так горевала
