Сказ о том, как инвалид в аптеку ходил. Дмитрий Сенчаков

      – Есть такой!

      Молча протянул Радим Силантьевич мятые пятьсот рублей.

      – Упс! Канефрон стоит шестьсот пятьдесят.

      Осёкся Радим Силантьевич, посмотрел на бесполезную пятихатку в скрюченных пальцах.

      – Недешёвый он. Немецкий! Ща я аналоги гляну отечественные.

      Радим Силантьевич с надеждой уставился на девчонкин пробор.

      – Вот. Нашла! Нефростен.

      У старика отлегло от сердца. Пятихатка легла на прилавок.

      – Блин, а он пятьсот тридцать… – расстроилась за Радима Силантьевича девчонка.

      Раз уж за него кто-то расстроился, Радим Силантьевич решил молча сглотнуть и засобирался восвояси.

      – Вы поройтесь в карманах на всякий случай, – умоляет девчонка. – Может мелочь какая есть?

      Радим Силантьевич поджал губу.

      – Это для вас, душечка, мелочь. А у нас с Адой Бестемьяновной каждая копейка на особом счету.

      Посреди серой улицы заигрывал с бобиком Рыжелье удалец Птеря Евстигнеич Авокадиков – ловелас, балагур, любимец района. За свои сорок с хвостиком лет жизни он в чём-то помог каждому земляку. А иным и не по одному разу.

      Узрел Птерька знакомые костылики, что выпростались из-за тугой аптечной двери и тут как тут. Натянул дверную пружину, растопырил проём насквозь. Суетится. Вцепился в локоть бушлата и выпроваживает старика на распоясавшийся ветерок. Рыжелье не отстаёт.

      – Классно выглядите, Радим Силантич! Ужель таблетку какую от старости раскопали?

      – Да полно врать-то, Птерька. Давно известно, единственная таблетка от старости: цианистый калий. Она же – от любой болезни.

      – Побойтесь бога, Радим Силантич! Где ваша фирменная щепетильность? Я вон и половиной ваших талантов не обладаю, а оптимизьма мне не занимать!

      – Так негасимый источник у оптимизма твоего.

      – Согласен, негасимый. Да только питать его надо. И не абы как. А водою дезинфицирующей. Слезою без примесей.